Мир приключений 1983 г.
Шрифт:
Женя встретила его за околицей.
— Где наш конь? — изумилась она.
— Теперь это — наш конь, — важно сказал Ашот.
— Как же мы поедем на нем? Он таков маленький…
— Ты поедешь, — объяснил Ашот.
— А ты?
— А я буду вас обоих погонять. А то вы и за неделю не доберетесь до своей Благодати.
Ашот помог Жене забраться на спину длинноухого «скакуна» и по-хозяйски хлопнул его ладонью по крупу:
— Шевелись, душа любезный! Нам еще топать и топать.
Ашот не знал, что когда он скрылся за поворотом, лавочник
— Чему радуешься, конь-то и правда ворованный! Видно, что военный.
— Это сейчас видно! Ночью перекуем, пострижем гриву, поменяем узду и угоним в горы. Месяц-другой пройдет, тут и белые, и красные сто раз переменятся! Кто тогда его найдет?
— А я бы и ночи ждать не стала, — сказала лавочница. — Тропа в горы прямо за садом начинается…
— А… — лавочник отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. — Свинья не выдаст, боров не съест.
Глава 7
За селом навстречу Жене и Ашоту протарахтела арба, прогнали овец, везли сено, шли женщины с большими кувшинами на плечах. Все это были мирные люди, занятые своими заботами и делами. И наверняка никто из них не желал зла ни Ашоту, ни Жене. Но они видели ребят, с любопытством их разглядывали, особенно по-городскому одетую Женю, так неумело сидевшую на спине ишака. Это очень не нравилось Ашоту. Женя явно не думала ни о какой опасности. И наверное, даже о бандитах забыла. Но он-то прекрасно понимал, что казаки не станут сидеть сложа руки, что они или уже начали их искать, или вот-вот рванут за ними в погоню. При этом они будут спрашивать всех встречных и поперечных, не попадались ли им в пути двое, лет по двенадцати, один оборванный, другая в модном городском платье и сапожках. И тогда любая из этих только что встреченных ими на дороге крестьянок, со страху не задумываясь, даст казакам все интересующие их сведения.
Ашот был бы рад свернуть с дороги снова в горы. Но, как назло, им не попадалось ни одной тропы. Он присматривался к окрестностям, ничего не находил и беспрестанно подгонял ишака. На душе у него было тревожно.
Женя молчала. Казалось, она всецело была поглощена своими мыслями. И вдруг Ашот услышал, как она всхлипнула. Он посмотрел на нее и увидел на ее щеках слезы.
— Чего ревешь? — сурово спросил Ашот.
— Есть хочу. — Женя размазала по лицу слезы.
— А я, думаешь, не хочу? — Ашот смягчился и подумал, что, пожалуй, все же зря не вытребовал у лавочника колбасы и хлеба.
— Я сутки в рот не брала ни крошки, — всхлипывала Женя.
— Я тоже, — сказал Ашот. Но воспоминания об этих сутках, за которые так много всего произошло, вернули его к мысли о том, ради чего он почти бежал сейчас по этой пыльной дороге, немилосердно нахлестывая ишака. В нем словно вдруг что-то оборвалось. И он продолжал уже совсем иным тоном: — Ну и что из этого? Мы с тобой
Теперь пришла очередь недоумевать Жене.
— Какие раненые? О чем ты говоришь? — она уставилась на Ашота.
Он понял, что сгоряча выпалил лишнее. Но у него тоже силы были на исходе.
— А… — неопределенно махнул он рукой вместо объяснения.
— Не хочешь говорить, тогда накорми меня, — капризно сказала Женя.
— Чем? — пожелал узнать Ашот.
— Мне совсем чуть-чуть надо, — взмолилась Женя. — Совсем маленький кусочек хлеба.
— Где я его возьму?
— Попроси у кого-нибудь. Вон впереди деревня! — указала она рукой.
Женя сидела на ишаке, и ей было видно, что там впереди. Ашот же шел сзади и ничего не видел. Но сейчас он привстал на цыпочки и тоже увидел в низине серые крыши домов. «Может, на самом деле достать чего-нибудь съестного? Идти еще далеко. Может, и в горах прятаться придется. Тогда голодным крышка. Оба ноги протянем», — подумал Ашот и сказал:
— Хорошо. Я достану еды. Но только дальше ты пойдешь пешком.
— Пожалуйста! — даже обрадовалась Женя. — Думаешь, такое большое удовольствие сидеть на твоем осле?
— И еще! — оставил ее без ответа Ашот. — Будешь мне помогать.
— В чем? Что надо делать? — сразу оживилась Женя.
— Делать — ничего. Молчать надо, — потребовал Ашот.
— Что значит «молчать»? — не поняла Женя.
— Совсем молчать. Будто совсем говорить не умеешь. Будто ты немая!
Женя задумалась.
— А обманывать нехорошо, — вдруг сказала она.
— Знаю, — согласился Ашот.
— А зачем тогда учишь?
— Не обманывать учу. Молчать учу. Это разные вещи.
— А почему я должна молчать? — Женя хотела знать истину.
— Потому, — Ашот подыскивал слова, — что хотя ты и стоишь миллион, все равно обязательно что-нибудь не то скажешь.
— Значит, ты мне не доверяешь, — сделала вывод Женя.
— Доверяю. Но не совсем, — уточнил Ашот.
Так с разговорами они зашли в деревню. Ашот сразу выбрал дом побогаче и погнал к нему ишака. Возле дома он остановился и постучал в окно. Окно открылось. На улицу выглянул сморщенный старик с большим носом и маленькими подслеповатыми глазками. Посмотрев на Ашота и, очевидно, решив, что тот просит милостыню, он сердито спросил:
— Зачем беспокоишь?
— Купи ишака, добрый человек, — без дальних разговоров предложил Ашот.
— Кто продает? Ты? — не поверил старик.
— Откуда у меня может быть ишак, добрый человек? Она продает, — кивнул Ашот в сторону Жени. — Мое дело — погонщик.
— Она? — оценивающе взглянул на Женю старик. Но, очевидно, городская одежда Жени внушила ему доверие, и он продолжил разговор: — Сколько же она за него хочет?
Ашот назвал цену. Подслеповатые глаза старика раскрылись и стали круглыми, как у орла. Ашот испугался, что старик рассердится, и быстро добавил: