Мир приключений 1984 г.
Шрифт:
Часа через два пришел черед второму моему поединку. Я надел броню и пошел за лошадью. Картина, которую я увидел, заставила меня похолодеть: Нектар, дергаясь, лежал на полу конюшни, с его губ капала розовая пена, а вокруг метался ошалевший Юлик.
Я понял все с одного взгляда: кавалер Рюдель нанес мне новый и очень меткий удар.
— Здесь кто-нибудь был? — спросил я.
— Никого… Дядюшка был… — Мальчишка чуть не плакал.
— Зачем он приходил?
— Проведать… Сладостей вот принес…
— К лошади подходил?
— Да… “Хороший, говорит, конь, славный конь…” Похлопал его.
— Кормил?
— Конфету дал…
Все было ясно. Агенты Рюделя добрались-таки до дядюшки Теодора. Ах, быстро его обработали!
Я стремглав бросился наружу, потому что там уже объявлялся следующий бой — мой бой.
— Моя лошадь отравлена, — шепнул я Илии и Петровичу. — Что будем делать? Кто-нибудь из кавалеров сможет одолжить мне лошадь?
— Я боялся чего-нибудь подобного, — сказал Илия. Это все подстроено, и никто нам лошади не даст.
Вдруг мне в голову пришла сумасшедшая мысль. Ведь дворцовая конюшня в пятистах метрах отсюда!
— Есть выход, — сказал я. — Илия, прошу тебя именем Ганелоны: беги в конюшню и скачи сюда на Росинанте. Дай ему с сахаром эти таблетки и сюда. Я постараюсь выиграть время.
Сопровождаемый Петровичем, я кинулся к птицеголовому судье. Он с важностью восседал в глубине судейской ложи, потягивая что-то из стакана.
— Я прошу дать мне пять минут отсрочки. Моя лошадь нездорова, и я хотел бы ее сменить.
Остроносый кавалер окинул меня мерзким взглядом — я даже поежился под броней — и проворно вылет из кресла.
— Кавалер откатывается от поединка? — громко спросил он. — Кавалер испугался боя с соперником?
— Да не отказываюсь я! Мне нужно пять минут, чтобы сменить лошадь.
Он смотрел на меня с ядовитой ухмылкой.
— Поскольку бой уже объявлен и соперник ожидает на Ристалище, по кодексу конного боя его следует объявить победителем…
Тут меня словно кипятком ошпарило. Я вспомнил, откуда мне знакома эта длинноносая рожа!
— Кавалер же, отказавшийся встретиться в честном бою с соперником, изгоняется с позором из числа Соискателей, вымпел его всенародно срывается и попирается ногами… — открыто издеваясь, нараспев читал судья.
Я быстро оглянулся — не помешает ли мне Петрович? Но тот стоял спиной к нам у балюстрады и разглядывал моего гарцующего соперника. Ну и хорошо. Эх, птиценосый, ты меня видишь впервые, а я тебя уже видел — на картине, за спиной у Ганелоны, — и теперь знаю, что ты за птица! Сейчас я сделаю мгновенное движение, которое ты даже не увидишь, и ты сложишься пополам, тихо ляжешь на землю и будешь лежать долго — достаточно долго, чтобы я успел вышвырнуть из седла своего соперника. А когда ты немного оживешь, я шепну тебе несколько слов, после которых ты никогда не захочешь становиться мне поперек дороги!
Судья был глуп как пень, и инстинкты самосохранения у него начисто отсутствовали. Иначе он не посмел бы разинуть рот и заорать ликующим голосом:
— Объявляется, что ввиду отказа…
“Сам виноват”, — подумал я, незаметно разворачивая плечи и расслабляя кисть. Эх!..
Но ударить я не успел, потому что пальцы Петровича намертво сковали мою руку.
— Второй кавалер тоже не может биться, — сказал Петрович, дружески обнимая судью за шею и поворачивая лицом к Ристалищу. От этого легкого прикосновения глаза у судьи вылезли из орбит, рот приоткрылся, а лицо начало синеть. Но Петрович знал меру — через две—три секунды он отпустил обмякшего судью и даже поддержал его за локоть, чтобы тот устоял на ногах.
— Обрати внимание, судья: второй кавалер тоже не может биться, — повторил он флегматично. — У него что-то случилось с лошадью. Видишь, она лежит на траве?
— Видимо, сегодня невезучий день для лошадей, — сказал я, ласково улыбаясь судье. — Я думаю, что надо объявить перерыв минут на пятнадцать—двадцать. Неужели у тебя есть возражения?
Судья ошалело крутил головой, потирая шею.
— Н-нет… Не возражаю, — прохрипел он. Голос явно не слушался его.
Он подозвал герольда и приказал объявить перерыв.
Я был готов расцеловать Петровича — я не сомневался, что все это его проделки.
— Петрович, побудь тут с судьей, — сказал я. — Ты посидишь здесь, судья, пока я буду готовить лошадь? Ее, по-моему, уже привели…
— Да-да, я посижу, — с готовностью пролепетал судья, оглядываясь на могучую фигуру Петровича.
К моему удивлению, Росинант выглядел достаточно бодро. Видно, мои таблетки слегка взгорячили его старческую кровь. В бой он поскакал не то чтобы очень уж резво, но все же не плелся шагом. Первое копье я сломал безрезультатно. При второй схватке я ударил точней, и мой противник шлепнулся оземь.
— Что ты сделал с лошадью? — спросил я Петровича, когда он подошел ко мне после боя.
— Я усыпил ее, — ответил тот.
— Каким образом? Ты ведь не отходил от меня.
— А мне не надо для этого отходить. — Петрович вытянул вперед палец, и я понял, где скрыто его оружие.
— У тебя что, в каждом пальце по сюрпризу? — спросил я озадаченно. Только сейчас я начал понимать, какого могучего помощника дала мне Земля.
— Сюрпризы только в правой руке, — ответил Петрович. — В левой у меня индикаторы. На радиацию, яды, микроорганизмы… Но я надеюсь, что они нам не пригодятся.
— Я тоже надеюсь, — ответил я, с уважением глядя на робота. Я еще не догадывался, что все его индикаторы окажутся здесь бесполезными.
Глава 13. Тень Креста над нами
К лошадям в королевской конюшне приставили охрану — пять назначенных Ганелоной придворных поклялись не отходить от них ни днем ни ночью. Только убедившись, что опасность с этой стороны больше не угрожает, я отправился к себе, чтобы отдохнуть.