Мир Реки: Магический лабиринт
Шрифт:
Долгий был рейс, очень долгий. Мы прошли семь миллионов двести тысяч двадцать миль. Это почти половина Реки, чья предполагаемая длина — четырнадцать миллионов пятьсот тысяч миль. Долгий путь.
Но мы, пройдя его, пойдем дальше. Еще сто двадцать семь тысяч пятьсот миль — и останется каких-нибудь семь миллионов.
Каждый, кто записывался к нам, знал, чего ему будет стоить путешествие на этом огромном, роскошном судне. Ему или ей разъясняли цену билета. За этот рейс расплачиваются в конце, а не в начале.
Я знаю каждого из
Я говорю так, будто нам предстоит экзамен по арифметике в средней школе, или так, будто я футбольный тренер, натаскивающий команду перед матчем. Сожалею, но наш экзамен, наш матч, будет смертельным, и некоторые из вас не доживут до конца завтрашнего дня. Но вы знали цену, когда подписывали контракт, так что не помышляйте о том, чтобы смыться.
Но когда завтрашний день кончится…
Клеменс обвел глазами аудиторию. Джо Миллер, сидящий на огромном стуле на возвышении, запечалился, и слезы текли по его корявым щекам.
Маленький де Марбо вскочил, поднял бокал и крикнул:
— Троекратное «ура» нашему командиру — и выпьем за него! Раздались громкие «ура». Когда вино было выпито, поднялся носатый, тощий, как шпага, де Бержерак:
— А теперь за победу! Не говоря уж о погибели Иоанна Безземельного, да будет он проклят навеки!
В ту ночь Сэм долго не ложился спать, шагая взад-вперед по рубке. Хотя пароход стоял на якоре, вахту нес полный состав. «Внаем не сдается» мог бы поднять якорь и отплыть, развив предельную скорость, в течение трех минут. Если Иоанн попытается напасть ночью, несмотря на свое обещание не делать этого, он не застанет Сэма врасплох.
В рубке почти не разговаривали. Сэм пожелал всем доброй ночи, вышел и несколько минут ходил по летной палубе. На берегу горело множество огней. Вироландцы знали, что намечено на завтра, и были слишком возбуждены и встревожены, чтобы улечься спать в свое обычное время. Несколько раньше у берега появился сам Ла Виро в рыбачьей лодке, прося разрешения подняться на борт. Клеменс ответил в рупор, что рад его видеть, но отказывается что-либо обсуждать до послезавтра. Он сожалеет, но иначе нельзя.
Высокий смуглый человек с мрачным лицом отплыл, но прежде благословил Сэма. Сэм устыдился.
Теперь он прошел по всем палубам с обеих сторон, проверяя часовых. Результатами он остался доволен и решил, что хватит шататься по судну. Гвенафра уже, наверное, ждет его в постели. Возможно, она захочет заняться любовью — вдруг завтра кого-то из них или их обоих не останется в живых. Сэм пока что не чувствовал себя в настроении, но она владела удивительным умением поднимать его дух — помимо всего прочего.
Он правильно угадал. Она действительно настаивала, но недостаток энтузиазма с его стороны был налицо, и она, отчаявшись восполнить его, отступилась. И не стала упрекать Сэма. Просто попросила, чтобы он обнял ее и поговорил с ней. Поговорить Сэм отказывался редко, и они беседовали добрых два часа.
Перед тем как уснуть, Гвенафра сказала:
— Хотела бы я знать, нет ли Бёртона на «Рексе»? Вот было бы забавно, да? Не в смысле смешно, а в смысле удивительно. Нет, это было бы ужасно.
— Ты так и не преодолела свою девчоночью влюбленность в него, да? Как видно, это была фигура — для тебя по крайней мере.
— Нет, не преодолела — хотя не уверена, конечно, понравился бы он мне сейчас или нет. И все-таки — вдруг он служит у короля Иоанна и мы его убьем? Я бы чувствовала себя ужасно. Представь, что на «Рексе» плавает кто-нибудь, кого любишь ты.
— Весьма маловероятно. Меня это как-то не беспокоит.
Его беспокоило это. Дыхание Гвенафры давно уже стало ровным и глубоким, а он все лежал без сна. Что, если на «Рексе» плавает Ливи? Нет, быть не может. Ведь это один из людей Иоанна убил ее в Пароландо. Она никогда не села бы на его корабль. Разве только с намерением убить его и тем отомстить за себя. Нет, это на нее не похоже. Для этого у нее слишком мягкий характер, хотя она и способна яростно сражаться за тех, кого любит. Но мстить она не стала бы.
Клара? Джин? Сюзи? Может ли на «Рексе» быть кто-то из них? Шансы ничтожно малы. И все-таки… порой случается даже то, что невероятно с математической точки зрения. И снаряд, пущенный с его парохода, убьет его дочь. И она будет навсегда потеряна для него — ведь воскрешений больше нет.
Он чуть было не встал с постели, не пошел в рубку и не велел радисту передать на «Рекс», что хочет заключить мир, отказаться от боя, от ненависти и от жажды мести.
Чуть было.
Все равно Иоанн не согласится.
Но откуда он, Сэм, может это знать, пока не попробует? Нет. Иоанн неисправим. Так же упрям, как его враг Сэм Клеменс.
— Как же мне плохо, — сказал Сэм. И вскоре провалился в сон.
Эрик погнался за ним со своим обоюдоострым топором. И Сэм побежал от страшного норвежца, как столько раз уже бегал в кошмарных снах. Эрик кричал позади: «Bikkja! Кал Рататока! Я говорил тебе, что буду тебя ждать у истоков Реки! Умри, презренный предатель! Умри!»
Сэм застонал и проснулся в поту, с колотящимся сердцем.
Какая это будет ирония, какой поэтический сюжет, какое возмездие, если Эрик окажется на «Рексе».
Гвенафра проговорила что-то сквозь сон. Сэм погладил ее по голой спине и тихо сказал:
— Спи, невинное дитя. Ты-то никого не убивала — надеюсь, и не убьешь.
Но разве ее не призвали завтра заняться именно этим?
— Это уж слишком, — сказал он себе. — Надо поспать. Надо завтра быть в хорошей физической и душевной форме. Иначе… ошибка с моей стороны… усталость… кто знает?