Мир Родины
Шрифт:
Это было очень неудобное путешествие. Платок Яна был весь запятнан кровью, и он даже умудрился звучно харкнуть, следуя совету Фрайера. После этого он попытался уснуть, что было непросто, потому что яркие лампы горели над головой всю ночь. Вопреки опасениям Фрайера никто не заговорил с ним, даже не обращал на него внимания, даже не замечал его, после того как он продемонстрировал свой кровоточащий рот. Поезд грохал по стыкам, и он наконец уснул, и удивленно проснулся только тогда, когда его тихонько потрясли за плечо.
– Вставай и радуйся, старина, – сказал Фрайер. – Полшестого чудесного утра, ведь
Во рту Яна был ужасный привкус, небо болело, и тело сводила судорога от всенощного сидения на жесткой скамье. Но долгая прогулка по платформе на холодном воздухе разбудила его и вид окон буфета заставил его понять, что он голоден, очень голоден.
Завтрак был прост, но вкусен и сытен. Фрайер уплатил монетки за чай и полные до краев стаканы портриджа, и Ян осушил свой кубок залпом. Человек, одетый так же, как они, поставил на стол чашку чая и сел рядом с Фрайером.
– Рубайте, ребята, и айда за мной. Времени в обрез.
Они поднялись из здания станции на лифте, последовали за ним в молчании. Он быстро шагал в холодном рассветном тумане, вошел в здание неподалеку от станции и далее – бесконечные лестничные пролеты – неужели лифты всегда нуждаются в ремонте? – и в мрачную квартиру, которая, если не учитывать большого количества камней, была бы дубликатом той, которую они посетили в Лондоне. Ян встал у раковины и побрился древней бритвой, пытаясь обойтись минимальным числом порезов, затем вновь надел свою одежду. Надо признать, с чувством облегчения. Он старался не задумываться о том, что если он испытывал неудобство в этом одеянии, в этом окружении, хотя пробыл в них в течение всего лишь одного дня – какова должна быть жизнь в таких условиях? Ян устал, думать об этом становилось все неприятнее. Двое мужчин смотрели на него с явным равнодушием. Фрайер взял его ботинки – темные глянцевые ботинки, в которых он работал.
– Ну что ж, неплохо, кореш. На танцы в них, конечно, не пойдешь, но для улицы – то, что надо. А я получил сообщение, что некая персона будет ждать тебя в вестибюле «Каледонского отеля». Если последуешь за нашим другом, он прямиком тебя туда доставит.
– А ты?
– Никогда не задавай вопросов, кореш. Но я буду дома, как только управлюсь. Очень уж холодно тут, на севере. – Улыбка его показала множество потемневших зубов. Он взял ладонь Яна. – Удачи.
Ян вышел вслед за проводником на улицу, оставив между ним и собой добрых двадцать метров. Солнце уже растопило туман, и холодный воздух был хорош. Когда они подошли к «Каледонскому отелю», человек пожал плечами, но вошел. Ян протиснулся во вращающуюся дверь и увидел Сару, сидящую за пальмой в кадке и читающую газету или делающую вид, что читает, потому что прежде, чем он успел подойти, она встала, вышла из-за стола и остановилась перед ним, очевидно не заметив его, затем вышла в боковую дверь. Он пошел за ней и обнаружил, что она ждет его за углом.
– Все устроено, – сказала она, – все, кроме лыж. Тебе придется сесть на поезд в одиннадцать утра.
– То есть времени достаточно, чтобы походить по магазинам. У тебя есть деньги? – Она кивнула. – Хорошо. Тогда вот что мы сделаем. Я думал об этом всю ночь, благо возможность для этого была.
– Да, во втором классе. Там было сносно.
– Хорошо.
– Такое может сработать раз, но не два. У меня есть карточка на вполне надежный счет, хотя указанной в ней персоны не существует.
– Так даже лучше. Ты будешь покупать дорогостоящие предметы, такие, как батареи с большим запасом энергии и два компаса. Хочешь, я напишу тебе все, что понадобится?
– Нет. Я приучена запоминать.
– Хорошо. Ты говорила о поезде. Что я должен буду сделать?
– На ночь мы оба отправимся в Инвернес. Ведь тебя, наверное, хорошо знают в отеле «Кингомилл»?
– Вы, друзья, знаете обо мне больше, чем я сам. Да, меня там знают.
– Мы так и думаем. Для тебя на ночь забронирована комната. К утру будет куплено все, что потребуется.
– Ты мне еще не сказала, какой у вас план.
– Я сама не знаю. Все делалось наспех, в последний момент. Но в горах у нас надежная база – по большей части там бывшие узники, которые всегда рады помочь беглецам. Они по собственному опыту знают, как живется в лагере.
Они остановились в дверях, и она передала ему деньги. Он перечислил все, что ему понадобится; она кивнула и повторила перечень слово в слово.
Когда они вновь встретились, покупки уже лежали в его рюкзаке, но лыжи и все остальное, купленное ею, было уже услано на станцию. Они приехали на станцию за полчаса до отправления поезда, и Ян произвел подробное изучение багажа, настолько подробное, насколько мог сделать это без инструментов. Он искал спрятанных «жучков».
– Ничего не нахожу.
– К нашему счастью, багажные отделения редко оборудуются «жучками», разве что в особых случаях. Другое дело – во втором классе, где подслушивание и компьютерное слежение – самое обычное дело.
Сара сняла пальто и села возле окна, когда поезд тронулся, глядя наружу, где строения сменились серым ландшафтом. Зеленый костюм ее, похоже, был из мягкой кожи, окантованной тем же мехом, из которого была сшита и шапка. Она обернулась и поймала его взгляд.
– Я восхищен, – сказал он. – В этом наряде ты очень привлекательна.
– Защитная окраска, симулирующая красоту женщины. Но в любом случае, спасибо. Хотя я верю в полное равенство полов, меня не может унизить, когда мною восхищается кто-нибудь иной, кроме как мой разум.
– Как такое может унизить? – удивился Ян. – Но не говори, не сейчас. Я собираюсь открыть бар и дать тебе выпить чего-нибудь крепкого, да и себе заодно, а потом позвонить, чтобы принесли сэндвичи с мясом, – он почувствовал приступ вины, которую попытался игнорировать. – И оленину, ее в этом поезде очень хорошо готовят. А поначалу, быть может, копченого осетра. А под него – да, оно здесь есть – «Глен Моранжи», лучшее и крепчайшее содовое виски. Ты его пробовала?
– Никогда даже не слышала о нем.