Мир ротмистра Тоота
Шрифт:
Ратушная площадь была забита до отказа Даже в пересохшем фонтане, прислонясь спиной к бортам каменного бассейна, негромко переговариваясь, ждали команды ополченцы и выжившие после ночного боя солдаты прибрежной стражи. В прежние времена здание ратуши считалось самым большим и, без сомнения, самым красивым в Белле. Оно должно было служить противовесом мрачной твердыне замка, оседлавшего скалу над заливом. Здесь все, вернее, почти все, свидетельствовало о мирной и роскошной жизни. Городская библиотека, первый городской театр, архив и даже, дело житейское, первая тюрьма — все находились в помпезном здании эпохи императора Эрана V Строителя. Правда, сейчас
Человек в бригадирском мундире вышел на балкон ратуши, как в старые добрые времена, когда отсюда оглашались постановления городского магистрата и рескрипты его величества. Вышел, огляделся, ожидая, когда за спиной его соберутся прочие офицеры.
— Здесь все?
— Прошу извинить, — замялся начальник штаба, — никак нет.
— Я же приказал собрать всех!
— Взвод охраны в замке не подчиняется командиру гарнизона, — извиняясь, заговорил лейтенант. — Для снятия охраны с объекта нужен приказ командующего округом.
— Хорошо, разберемся, — буркнул военачальник.
На площади раздалась команда «Смирно!», и бойцы, наспех застегиваясь и гася окурки, начали суетливо выстраиваться повзводно перед новым командованием. Бригадир сурово обвел взглядом вяло колышущиеся прямоугольники ополченческих подразделений. Тысячи глаз, не отрываясь, глядели на него, ожидая, быть может, решения судьбы. Бригадир повернулся к адъютанту и приказал громогласно, точно грохнул дивизионный миномет:
— Зачитать приказ!
Офицер в гвардейском мундире выступил к перилам, достал из планшета запечатанный пакет, взломал сургуч и церемонно извлек судьбоносную бумагу.
— Солдаты и офицеры! Каждый из вас верно, не жалея ни крови, ни самой жизни, выполнял команды начальников. Выполнял, не спрашивая, разумны они или губительны. Выполнял, не думая ни о себе, ни о том, пользу или вред его доблесть приносит отечеству.
По рядам пронесся глухой ропот. Таких приказов собравшимся прежде слышать не доводилось.
— Настало время оглядеться по сторонам и увидеть мир таким, каков он есть.
При этих словах двери чердаков на крышах домов, окружающих площадь, распахнулись, и оттуда быстро и четко, как на тренировке, за парапетами вдоль крыш начали строиться солдаты в новенькой форме с ручными пулеметами в руках. На улицах, примыкавших к ратуше, заревели танковые двигатели, и несколько железных чудовищ выползли к самому краю площади, запирая ее со всех сторон.
— Действительность очевидна!
Кто-то из стоявших на площади попытался сдернуть с плеча винтовку, чтобы выстрелить в гвардейца, но короткая пулеметная очередь пресекла его движение. Рядом со смутьяном на брусчатку упало еще несколько убитых и раненых. Между тем первый лейтенант, скомкав «приказ», говорил, даже не обратив внимания на досадную заминку.
— Ваши командиры, точно козлы, ведущие на убой стадо баранов, гнали вас на верную смерть и, как вы знаете, гибли сами из-за собственного неразумия. Вы можете повторить их судьбу, а можете быть умнее. Я, Вуд Первый, герцог Белларин, освобождаю вас от присяги, данной беспомощному, кургузому коалиционному правительству. Я не хочу крови своих подданных, и мои союзники — храбрые воины Островной империи — не тронут никого из вас, ваших родных и знакомых, если вы будете проявлять благоразумие. Сами видите, я без труда могу уничтожить вас, но не желаю омрачать кровопролитием день моего восшествия на престол и потому я даю вам выбор. Каким бы он ни был, это ваша личная воля. Вы можете стать под мои знамена или же вернуться к мирному труду. И то, и другое я встречу с одинаковой благосклонностью. Я распускаю ополчение, ибо с того момента, как Белла и все побережье нашли покой и благополучие под моей властью, Островная империя из врага превращается в союзника, а стало быть, отпадает необходимость подвергать опасности ваши жизни. Итак, решайте сами, но одно прошу запомнить: всякий, кто попытается поднять оружие против меня, будет уничтожен. И семья, и весь род мятежника в назидание прочим.
Вуд Марг повернулся к стоявшим за его спиной офицерам. Некоторые из них, обезоруженные, были выстроены у стены под надзором четырех автоматчиков. Иные, как ни в чем не бывало, продолжали внимать оратору.
— Этих в карцер, — приказал самозваный герцог. — С вами, господа, поговорим отдельно. А вы, мой юный друг, отправитесь парламентером в замок. К вечеру я желаю въехать в свою новую резиденцию, и от того, справитесь ли вы с моим поручением, зависит, будете вы жить дальше или умрете.
Вуд Марг повернулся к площади, откуда доносился звук бросаемого на камни оружия:
— Делайте свой выбор, господа.
Белый носовой платок развевался над головой парламентера. Впрочем, лицо молодого офицера казалось еще белее. Он шел, поминутно запинаясь и оглядываясь туда, где в окружении свиты и телохранителей стоял герцог Белларин, а чуть в стороне — шеренга офицеров штаба, отказавшихся принять свои погоны из рук «государя». Лейтенант знал: если он не повинуется, а уж тем паче захочет сбежать, перейти на сторону защитников старой крепости, эти несчастные будут расстреляны без промедления. Он шел, размахивая импровизированным флагом, словно раненая птица крылом, пытаясь взлететь в недостижимое уже небо. Когда до стен оставалось совсем немного, он закричал. Громко, как только мог. Больше от боли и горечи, чем по необходимости:
— Я парламентер герцога Белларина! Желаю говорить с комендантом замка.
Титул самозваного правителя отдавался в горле оскоминой. Но именно так было велено титуловать союзника Островной империи.
— Что случилось? — командир взвода охраны в том же звании и всего на пару лет старше, но уже успевший побывать в бою в недавней войне, поднялся на стену, чтобы выслушать старого знакомца.
— Город захвачен, — бывший начальник штаба осекся. — Взят под управление его светлостью Вудом I, герцогом Белларином. Теперь государь требует открыть ворота замка и вынести ему ключи. Вам дается час на раздумья. Если требования будут выполнены, гарнизону будет сохранена жизнь и личное имущество. Желающие смогут поступить на службу к его светлости. В противном случае Вуд I со скорбью в сердце позволит флоту союзников начать бомбардировку замка.
Лейтенант замолчал.
— Это все?
— Все, — склонил голову офицер.
— И ты пошел на службу?
— Нет, но если вы не сдадитесь, он дал слово расстрелять взятых в плен офицеров.
— Сволочь!
Парламентер еще ниже склонил голову.
— Мне велено ждать у ворот, пока вы дадите ответ.
Командир взвода охраны начал спускаться в замковый двор. Он отлично понимал, что противостоять корабельным ракетам и артиллерии замок не сможет. Что первая же серьезная артподготовка превратит его в безмолвные руины. Он спускался, теребя застежку кобуры, словно думая, не пустить ли сейчас пулю в лоб. «Тридцать два человека, — думал он, — все сейчас ждут, какое решение я приму». Он огляделся. В замке было удивительно тихо, лишь чайки кружили над бухтой, оглашая побережье надсадным криком. Командир взвода подошел к статуе Сагрена Верного.