Мир Сатаны
Шрифт:
Гарвер выпрямился.
— Так что, пожалуйста, немедленно освободите Эдзела, — закончил Ким. — Мастер ван Рийн сказал, что, быть может, он не станет поднимать большого шума по поводу несправедливого ареста, если только вы лично извинитесь перед ним в присутствии корреспондента Общественной службы информации.
— Вы заключили соглашение с ван Рийном? — прошептал Гарвер.
— Да, — сказал Ким с видом рыбы, насаженной на вилку.
Гарвер собрал остатки своего мужества.
— Ну что ж, — произнес он, еле двигая губами, — пусть будет так.
Из-за плеча Кима выглянул ван Рийн.
— Хорек! — сказал он и отключился.
Космическая
— Клянусь небом, — начал он, — стоит отпраздновать твое освобождение, пока есть возможность. На Земле нам с тобой придется носиться высунув язык.
Эдзел отпил из такой же кружки, в которой, правда, было чистое виски. Все-таки неплохо быть большим. Но радовался он не от всей души.
— Вы позволите этим типам из «Сириндипити» так легко отделаться? — спросил он. — Они же злые.
— Возможно. Но они не осмелились бросить нам вызов, а это в корне меняет дело, — отозвался ван Рийн. — Посмотрим. Ты зря думаешь, что они лыко отделаются. Они еще попляшут, и это так же точно, как то, что пиво, которое пью я, не то же самое, что виски, которое лакаешь ты. Смотри: они потеряли клиентов, потеряли свой шпионский центр, для которого, собственно, все и задумывалось. Поскольку я занимаюсь продажей, то мне от их потерь кое-что перепадет.
— Но у вас, я вижу, есть и другая цель, кроме денег! — воскликнул Эдзел.
— Ага-ага, точно. Понимаешь, я не знал, что случится после того, как ты освободишь нашего приятеля Дэви. Приходилось играть втемную, «Сириндипити», как тебе известно, попыталась натравить на нас закон. В этом были свои опасности и свои прелести. Мне пришлось работать на четыре фронта. — Ван Рийн принялся загибать пальцы. — Первое: мне надо было вызволять тебя и других. Это, прежде всего, месть могла и подождать. Второе: надо было сделать так, чтобы правительство осталось в стороне — по крайней мере пока. Потом, быть может, мы его и позовем. Дело заключается в следующем. А: правительство — это штука слишком громоздкая и неуклюжая для решения задачек со столь многими неизвестными, как наша. Б: если члены Содружества узнают, что у них неизвестно где есть могущественный враг, они запаникуют, а это очень плохо и для политики и для бизнеса. В: чем дольше мы стараемся одни, тем больше у нас шансов ухватить кусок пожирней от пирога, который плавает в космосе.
Ван Рийн сделал паузу, чтобы перевести дух. Эдзел поглядел на звезды, такие прекрасные, но все же не прекраснее жизни. А что жизнь в сравнении даже с самым малым из тех временных промежутков, которыми исчисляется существование этих солнц?
— А другие ваши цели? Каковы они? — спросил он глухо.
— Третье. Разве не ясно, что «Сириндипити» сама по себе — мысль очень неплохая? Уничтожать ее не стоило, нужно было только передать эту фирму в честные руки. Руки, щупальца, плавники, лапы — все, что хочешь. Эр-го: всякий шум вокруг «СИ» нам нежелателен. Вот почему, кстати, я отправился, к ним в контору. Я вовсе не хотел окончательно прикрыть эту лавочку. И четвертое. — Голос его сделался непривычно серьезным. — Кто такие эти иксы? Что им нужно? Почему они прячутся? Быть может, нам удастся сторговаться с ними. Ни одно здравомыслящее существо не стремится к войне. Нам надо больше узнать о них, только тогда мы сможем решить, как быть. А «Сириндипити» — единственная наша путеводная ниточка.
Эдзел кивнул.
— Понимаю. Вам что-нибудь удалось узнать?
— Нет. Ничегошеньки. Они как воды в рот набрали. Мне показалось, они скорее умерли бы, чем сказали бы хоть слово. Я предложил им возвращаться домой и переговорить со своими хозяевами. Если дело и не выгорит, они хоть убедят своих компаньонов, тех, что улетели раньше, что на Луне им ничего не грозит. Ну вот, они улетят, а за ними последует мой звездолет, причем он всю дорогу будет держаться в пределах обнаружения. Может, они завлекут его в ловушку, а может, и нет. Я им сказал, что это бессмысленно: ведь ни мы, ни они не уверены, что сможем перехитрить один другого. И потом, даже заклятые враги могут найти какой-никакой, а общий язык. Ну, представьте себе, что ты собрался кого-то убить: почему бы скачала не потолковать с намеченной, так сказать, жертвой? В худшем случае, ты лишь потеряешь пару минут, в лучшем — поймешь, что тебе нет причины его убивать.
Ван Рийн осушил кружку.
— Ааххх! Вот, — продолжил он, — мы заключили с ними сделку. Они улетаю, и их никто не будет преследовать, что подтвердят их же собственные детекторы. Но один из них останется здесь и займется передачей владения. Это будет Тея Белдэниэл. Она не особенно возражала. Мне кажется, она почеловечней своих приятелей. Потом же она поведет один из наших кораблей к оговоренному месту встречи, я предложил им где-нибудь на нейтральной территории. Быть может, их хозяева согласятся на встречу. Мне, по крайней мере, хочется их повидать, особенно после этой затеи с «Сириндипити». Представляешь, сколько они о нас узнали! Ну?
Эдзел вскинул голову.
— Прошу прощения? — воскликнул он. — Вы хотите сказать, что лично вы и… и я…
— А кто же еще? — сказал ван Рийн. — Потому-то в основном я тебя и оставил. Мне нужно, чтобы рядом был кто-нибудь, кому я могу доверять. Путешествие будет не из приятных, могу тебя заверить. Знаешь, как говорили в древней Норвегии? Брата лишиться — с жизнью проститься. — Он стукнул кулаком по столу и рявкнул:
— Юнга! Где, черт возьми, пиво?!
Глава 11
За десять с лишним лет, которые минули с тех пор, как лемминкяйненниты обнаружили планету-бродягу, она успела уйти далеко. Разглядывая в носовой экран Бету Креста, Фолкейн присвистнул.
— Приблизиться-то мы хоть сможем? — спросил он.
Сидя в пилотском кресле в окружении разноцветных огоньков контрольных приборов, он смотрел на звезду — вернее, на ее увеличенное изображение. Бета Креста сверкала так ослепительно, что, несмотря на светофильтры и на расстояние в несколько астрономических единиц, глазам было больно. Весь экран занимал лазоревый шар, покрытый разводами, как шкура леопарда. Окруженный золотисто-алым блистающим ореолом, намного превышавшим в диаметре размеры самого шара. Звезда как будто освещала космос; во всяком случае, вечной ночи пространства пришлось отступить довольно далеко.
Фолкейн вцепился в ручки кресла; сердце его отчаянно колотилось. Ища спасение от холодящего грудь первобытного ужаса, он поглядел на безделушки, которыми они, члены экипажа, украсили пилотский отсек «Бедолаги». Вон висит некая хитроумная конструкция, изготовление которых на родной планете Чи Лан считается искусством; вон девичья фотография, которую он сам повесил на стену; вон, на полке, карликовое деревце, за которым ухаживал Эдзел… Эдзел, дружище, нам так сейчас нужна твоя сила! Услышать бы просто твой голос, и на душе сразу стало бы легче. Ну как назло: до тебя сейчас две сотни световых лет!