Мир Савойя. Зов тьмы
Шрифт:
— Какая магия, — Эльер сделал еще один шаг к Ришару, тонкие ноздри втянули воздух, словно он принюхивался. Волосы, чей цвет напоминал окрас кленов осенью, ожили, потянулись к колдуну, норовя сплестись с его волосами. Они задели маску, свалили ее с лица Ришара, — Какая красота! — Эльер рассматривал злые синие глаза своего нового знакомого, любовался профилем, линией мужественного подбородка. Древнейший любил классическую, неподвластную моде красоту, он не пожелал сдержать разочарованного вздоха, когда Ришар намеренно повернулся к эльфу изуродованной частью лица, — Какая жалость!
Луна все еще не пришедшая в себя от удара магии своего брата, замерла на троне мертвого князя в неподвижности к которой
— Ты проделала долгий путь, чтобы увидеться со мной. Значит ли это, что мама мертва?
В ответ Луна кивнула.
— Савойя? — спросил он, имея ввиду, кто именно оборвал ее жизнь. Эльер рассматривал свою сестру с нескрываемым любопытством. Гладил серебряные волосы, прощупывал озеро магии, что разливалось в ее душе. Ришар поймал себя на неуместной ревности, когда Эльер быстрым движением слизал кровь, размазанную у нее на щеке. Острый язык спрятался у него во рту, Эльер удивленно хмыкнул, узнавая ее привкус.
— Люди, — ответила Луна. Она снова и снова возвращалась в памяти к тому дню, когда мама покинула этот мир. Свист, ранящий уши, острые пики, призванные загнать их в клетки. Вскинутые в защитном жесте руки мамы. Она не стала вредить людям, хоть и могла это сделать. Возможно она растерялась, а потому не защитила себя, возможно услышала предательский зов вечности, которые рано или поздно слышат все эльфы. Луна не помнила, чтобы сила ее мамы была такой же мощной, как у Эльера. Ее сила была скорее связана с землей, растениями и животными Злого леса. Его сила опутывала нитями всю Ветиру, пронзала ее жителей и гнездилась в сердцах встреченных ею эльфов.
— Она должна была прийти ко мне столетие назад, тогда этого всего бы не произошло. Я бы укрыл ее, защитил ее. Спрятал и от мерзости и от людей. — Эльер сжал руки в кулаки. Деревья вторя его движению гневно затрясли голыми ветвями. Луна увидела, как осыпались на мраморный пол сухие веточки, как недовольно заскрипели корни, а испуганная рыжая белка спряталась в дупле. Эльер перенес с собой часть своего леса, часть своей силы, размножил ее каким-то образом, изменил, слил с энергией этого города.
— Возможно, тогда бы я не появилась на свет, — Луна почувствовала в себе достаточно сил, чтобы подняться с трона. Она вспомнила, что люди придают очень большое значение этим резным креслам с мягкими сидушками, погладила вытертые деревянные налокотники. Те тоже были вырезаны из клена, только давно мертвого. «Значит Визалир — князь, что из любви вступился за весь эльфийский народ, — лишь иллюзия», — подумала она, и мысль эта оставила неприятный осадок в ее душе. Луне нравилось верить в созидающую силу любви.
— Ты права. Ее песня закончилась, но твоя только начинается: — эльфы не говорят о своих мертвых, особенно старейшие из них, но то, с какой легкостью Эльер отмахнулся от смерти их матери, ранило Луну, — Расскажи мне о себе сестра, покажи мне себя. Твой страж достоин похвалы, мне бы не помешал такой.
Эльер произнес «страж», но Луна ясно почувствовала, что он имел ввиду «раб». Девушка нахмурилась, взглянула на Ришара через зал. Ей захотелось обнять его, уткнуться носом в его рубашку и спрятаться в нем.
— Ришар, не мой страж, он… радость моего сердца, — сказала она, припоминая, как ее мама называла тех, кого любила. Рыжеватые брови ее брата взлетели. А Ришар закашлялся, «радостью» его еще никто и никогда не называл. Теплое, глупое чувство растеклось в душе колдуна, никогда в жизни ему не было столь сложно сохранять невозмутимый вид.
— Первая радость сердца самая запоминающаяся. У моей были такие же глаза, — усмехнулся Эльер. Давным давно, будучи совсем мальчишкой, он полюбил человека. Как больно было ему видеть, следы старения на ее лице, увядание, которое пожирало ее, пока он оставался прежним, неизменным. Он похоронил ее в кленовом бору, сплел арку из молодых деревьев над ее могилой. Деревья эти выросли, а потом состарились и погибли, кленовый бор стал еловым, а затем и тот сгорел при лесном пожаре. Последний раз, кода Эльер видел ее могилу, на том месте было поле, где люди выращивали злаки, это было сто лет назад. Возможно сейчас рядом уже выросла деревня или даже город, а может, там снова растут клены.
— Что-то на меня напала меланхолия. А когда меланхолия нападает, что нужно сделать, сын мой? — обратился Эльер к начальнику гвардии, о котором и Луна и Ришар совсем позабыли.
— Есть сладкие фрукты и пить вино, — ответил тот. — Я прикажу накрыть в атриуме.
— Кстати, Миро, Это твоя тетушка — Луна. Луна — это мой сын и твой племянник — Миро. Миро как и ты, умеет убивать.
Эльер подошел к молодому мужчине, ласково потрепал его по плечу, тот улыбнулся в ответ. Миро выглядел старше отца на несколько лет. На лбу и около глаз уже появились первые морщины, значит ему было к тридцати, а может и больше. Некоторые полукровки стареют гораздо медленнее простых смертных, других время меняет почти также быстро как и людей.
— Рад познакомиться с тобой, Луна. Ты станешь важной частью Эльфийского княжества.
— Арсийского, — поправил Ришар, за что был удостоен двух снисходительных улыбок. Миро копировал выражение лица отца.
Эльер создавал иллюзии с той же легкостью, с которой иные люди играют на музыкальном инструменте. Столетия практики превратили его в виртуоза, и он мог создавать до пятидесяти разных иллюзий одновременно. Большинство придворных и слуг видели, как князь Меличи со своей конкубиной и двумя гостями выходят в атриум, чтобы позавтракать на траве возле фонтана. Эльфы-полукровки, которых во дворце также проживало около двадцати, и которые составляли основную часть защиты дворца, видели Эльера, которого называли меж собой эльфийским королем, и гостей. А вот самих эльфов не видел никто, даже Луна, так сильна была на них иллюзия, наброшенная Эльером. Вместо них все видели прекрасные скульптуры, или статуи горгулий и волшебных единорогов. Единорог во дворце тоже водился, он приходил и уходил, когда пожелает, потому что Эльер накидывал на него полотно невидимости, а в каналах подле дворца проживало семейство морских драконов. Их Эльер вывел лично, когда переселился в Ветиру. Драконы прекрасно отбивали атаки с моря, и несли на своих спинах быстрые суда Арсийского княжества. Правда молодняк нередко лакомился незадачливыми посетителями города на Воде, которые падали в каналы, не в силах совладать с прелестью иллюзий, которые создал Эльер вместе с другими уцелевшими эльфами севера до того как они ушли. Сильным эльфам тесновато в одном месте, а на юге было еще много земель, почти незаселенных людьми.
— Мне нравилось переписываться с тобой, победитель савойя. — сказал Эльер. Придворные видели, что герцог Аршарского озера общается с князем. Эльер взял сочный виноград с золотого подноса, забросил ягоду в рот и облизал палец. Движение его зеркально повторила иллюзорная эльфийка. — Расскажи мне, как обстоят дела в вечной борьбе с мертвыми?
Ришар вздохнул, похвастаться ему было особенно нечем. Да, он убивал савойя сотнями, но на месте сотен появлялись все новые. Шевалье и старые аристократы, на чьих клыках был особенно сильный яд обращали все больше людей. Даже его собственная сестра стала жертвой их жадности, а от некогда разветвленного клана Де Крафт остался лишь он, да Анатоль Мор, приходящийся Ришару кузеном по линии матери.