Мир Савойя. Зов тьмы
Шрифт:
В начале Алина не желала бродить по замку без компаньонки, потом поняла, что прислугу ей не предоставят, и ей придется самой заниматься утренним туалетом и, хуже того, выносить ночной горшок. Поэтому госпожа де Мор оставалась одна целыми днями.
— Что ты мне расскажешь, желтоглазая птица? — спросила Алина у филина, приближаясь в плотную к окну и чувствуя, что сходит с ума. Вот к чему привело ее насильное замужество и вынужденное затворничество. Еще месяц назад она бы смеялась над собой нынешней до колик.
Однако к ее удивлению птица не убралась с подоконника, а лишь захлопала крыльями, привлекая ее внимание и подняла лапу, на которой виднелся клочок бумаги. Поддавшись внезапному порыву, Алина распахнула окно, впустив в комнату холодный ночной воздух. Замерзающими пальцами она сняла с лапки филина записку и развернула ее уже в комнате.
«Не кажется
Алина прочитала послание несколько раз, а затем нацарапала ответ на обратной стороне и прикрепила к лапе спокойно ожидающего филина.
«Кто ты?»
Птица взлетела в небо и пропала в стороне леса. Прошло не менее часа прежде чем филин вернулся и снова сел на подоконник. Алина, в разуме которой металось множество мыслей, внимательно прочитала ответ:
«Я желаю восстановления справедливости, как и ты. Согласна ли ты помочь мне, чтобы я помогла тебе?».
Алина несколько раз прочитала послание. Она позабыла о том, что уже вышла замуж, о том, что Ришар де Крафт никогда и не проявлял к ней интереса. Все ее существо превратилось в ядовитую стрелу, которая летела к одной цели. Уничтожению эльфийки. Ведь именно эльфийка, по мнению Алины, была повинна в ее позоре, неудачному замужеству и даже в смерти ее матери. Если ее не станет, Алина с легкостью сможет окрутить уродливого герцога, а развод с Анатолем… Разводы это редкость, но их связь можно будет разорвать почти в любом храме по обоюдному согласию, а в худшем случае… Алина всегда сможет сделать себя вдовой. Кем бы ни была загадочная женщина, что написала послание, она явно явилась по повелению небес. Алина написала согласие с предложением неизвестной и откинулась на кровати, вдыхая запах лаванды, к которой примешивалась вонь краски. На ее губах впервые со дня появления в Серебряном замке заиграла улыбка.
***
Марина напряженно глядела на светлую полосу рассвета, который виднелся за заснеженным полем. Позади нее лениво плескались волны Аршарского озера, на которых покачивалась лодка. В этом месте оно не замерзало из-за теплых ключей, которые буравили лед, разливаясь кругами. В эту лодку Марина ложилась утром, ставила ее в огромный грот, что образовался на скалистом береге, и накрывала себя плотной тканью, чтобы пережить день. Сделать так ей приказал Ледяной король, чтобы савойя-полукровка, что живет в замке Ришара, не мог почувствовать место ее лежки и лежки двухсот воинов, которые нужны были, чтобы атаковать Серебряный замок, когда предатель уничтожит магическую линию защиты. Воины эти пребывали в навеянном сне. Они должны были оставаться незамеченными, пока защита замка не будет снята. А затем нападут всей толпой, исчисляющейся сотнями. Раньше Марина бы и под пыткой не выдала секретов своего дома. Ни когда была человеком, ни когда стала савойя. А ведь Лекар имел множество способов убеждения, и мог если не лаской, то болью вырвать признание. Но он не сумел. Даже полубезумная, Марина смогла умолчать о большинстве секретов дома де Крафт. Но сейчас она готовилась к тому, чтобы ворваться в собственный дом, и не как хозяйка или гостья, а как жестокий грабитель. Ему нужна была Луна и он ее получит, чего бы это не стоило Марине. Ледяной король заключил с ней сделку, столь выгодную, что она предаст честь рода де Крафт.
Филин, которого вела воля короля савойя, приземлился на молодую сосну. Марина торопливо сняла с его лапы послание и выдохнула с облегчением. Алина, маленькая подлая тварь, согласилась на ее предложение. Марина подумала о том, что вырвет сердце из ее груди, как только окажется в Серебряном замке. Предателей нужно уничтожать, а Ришар всегда был слишком мягок, чтобы казнить врагов. О том, что сама она скоро станет врагом своего брата, Марина предпочитала не думать.
Вместо этого она замерла около лодки, по боли в глазах вглядываясь в тонкую полоску на горизонте. Ей не хотелось возвращаться в грот, и спать под мерные движения волн, ей не хотелось видеть в своем сне Ледяного короля, который потребует отчета о проделанной работе. Еще больше ей не хотелось видеть Лекара, который непременно попытается влезть в ее мысли. Он любил называть себя пророком, но на самом деле считал себя принцем, достойным Проклятой короны. Ах, как он взбесился, когда повелитель всех мертвых велел ему отпустить Марину, когда дал ей защиту от него. Лекар бы держал ее в гареме целый год, он хотел, чтобы она вымаливала прощения, угождала ему, целовала его ноги. Но Ледяному королю не перечат, особенно сейчас, когда Ива над его могилой беспокойно двигает ветвями, когда холм, на котором стоит Хрустальный дворец, ходит ходуном. Он почти проснулся, ему нужна была такая малость, как жизнь и сила избранной. И Марина доставит ему Луну, чего бы это ей не стоило. Она отбросила прочь навязчивую идею встретить рассвет и позволить солнцу снять ее кожу с костей, остановив бессмысленное существование, и поспешила к своим собратьям. Чтобы застыть в темноте пещеры между жизнью и смертью, обездвиженной, словно куколка, которой никогда не стать бабочкой.
***
Такая роскошь как сон Эльеру из рода Сиятельных была давно недоступна. Ночами он слушал голоса ветра и воды, днем принимал посланников из дальних земель. Он писал письма, он встречался с просителями, он заводил любовниц, не способный насытиться окружающей его жизнью.
Чтобы выжить Ветира должна была быть богата. В каждый новый камень разрастающегося города вплеталось заклинание, разрушающее плоть савойя, и заклинания эти были дороги. Каждая решетка на окнах обливалась серебром. Эльер также следил за состоянием дальних рубежей своего княжества, дорог и сел, исправно выделял деньги на закупку крестьянами посеребрённого и заговоренного оружия. Половину к несчастью воровали, потому что жадность была сильнее страха. Ни один немертвый не должен был ступить на землю Арсии. А ведь они пытались. И в составе организованных отрядов и целых армий. И одиночки, который в погоне за эльфийской кровью уничтожали целые деревни. Как раз те, в которых оружию предпочитали покупку очередной коровы.
Пальцы Эльера купались в красном вине. Он слизывал капли, пытаясь расслышать, что же знал старый виноградник с северной границы его владений. Лоза хотела рассказывать о редком дожде, о каменистой почве, о солнце, что насыщало жизнью ее листья и дарило ягодам кислинку. Но Эльеру нужно было знать о том, кто проходил по земле возле виноградников, были ли его мысли темны и полны зависти или ненависти. Потому что Ледяной Король мог захватить подобных людей, подчинить их свое воле.
Запах кожи его сестры прервал сосредоточенность Эльера на вине. Он все еще цеплялся за образ не прошлого, но будущего. Женская фигурка, закутанная в черный плащ, тело, из которого было вырвано зерно зла. К зерну этому прилипли комьями ее собственная личность, и сила. И женщина эта стала почти пуста, почти рассталась с душой. Но только почти… Только образ синих сверкающих очей сумел запомнить Эльер, больше капризная лоза не рассказала ни о чем.
— В следующий раз стучись, — мягко попросил он Луну. Иногда Эльер отдыхал в бывших покоях Визалира, которые давным давно использовал как свои собственные. Эльеру нравилось время от времени притворяться человеком и спать не на земле, а на мягкой кровати. Лет сто пятьдесят назад Эльер даже смог проспать пять ночей подряд, пока с севера снова не подул ветер. Ветер этот рассказывал ему, что враг его скоро проснется, откроет провалы темноты, что служат ему глазами. Он встанет во весь свой рост, протянет вперед бледные когтистые руки, чтобы вырвать сердце Эльера из груди. С тех самых пор сон ушел, больше Эльер не мог сомкнуть глаз. Луна скривила губы, раздумывая о том, чтобы не спросить у брата, от чего такого важного она его отвлекает, но промолчала.
Сердце ее сжалось от жалости к брату, он лежал в одиночестве в огромной комнате, принадлежащей иллюзии, которую поддерживал всеми силами так много лет. Комната эта была поистине королевских размеров, на кровати могло спать пять человек, и простыни хранили ауру долгих ночей, напитанных ласками и страстью. На темно синих, покрытых тканью стенах, висели картины с изображением прекрасной эльфийки, которой также претворялся Эльер, люстра, выполненная из разноцветного стекла нависала над кроватью. День уже почти кончился, но за решетчатым окном было светло. Многочисленные лодки, которые деловито двигались по главному каналу все как одна были подсвечены магическим огнем и просто свечами. На полу были разбросанные начатые и не дописанные письма в разные уголки мира. Одному притворяться правителем княжества не очень то легко, даже если тебе тысяча лет. Совесть больно уколола Луну, за то, что она вот вот оставит своего брата, поэтому она сказала громко и возможно чересчур резко.
— Ришар предложил мне выйти за него замуж.
Судорожный смешок вырвался из груди Эльера. А затем он откинулся на красных простынях и захохотал в голос. Лишь спустя некоторое время он приметил, что Луна не смеется вместе с ним.
— Не говори мне, что ты согласилась… — его золотые глаза вылезли из орбит, словно Луна сообщила ему нечто ужасное. Как похожи были эти глаза на глаза их матери. На мгновение Луну уколола зависть за то, что она внешне скорее всего походила на неизвестного, приходившегося ей отцом.