Мир сошёл с ума. Опять?! 4
Шрифт:
– Если общими словами, то политика.
– А если не общими?
– Все хотят быть при деле. – Отвечает Клаус.
– Хотят доказать свою нужность. – Делает предположение Прасковья.
– Вроде того.
– И чем это оправдано в их, а в частности этого интересного типа в сюртуке, случае?
– Общественным договором. – Даёт удивительный ответ Клаус.
– Это кто же он такой? – а вот на этот вопрос Прасковьи, Клаус не успел ответить, его перебил возглас: «Суд идёт». И ему, как и всем другим здесь находящийся людям, пришлось подчиниться регламенту исполнения судопроизводства. После начала которого, всё так быстро
И как это часто случается, то реальность никак не была сопоставима с теми ожиданиями, которые налагали на тебя представления о том же судопроизводстве, которые у тебя сформировались из просмотров различных сериалов и кино про события в зале суда.
– Пока что только свидетель нашего правосудия над человеческими проступками, – вот так удивительно и в чём-то неожиданно для Прасковьи, начинает своё обращение к подсудимому судья Ангелина Моргана. – Расскажите нам, чему вы стали, как вы заявляете, невольным свидетелем во время своего пребывания трое суток в том самом месте, о котором из соображений национальной безопасности, мы не имеем возможности сообщать. И по этой причине мы назовём его кодовым именем, ангар номер 18.
И как это всегда бывает с неисправимыми и закоренелыми преступниками, в коем видела судья Ангелина Моргана этого типа в сюртуке с чужого явно плеча, потёртого беспорядочной жизнью с разными обстоятельствами жизни и женщинами в том числе, то он с первых её слов не смог усидеть на месте и в себе сдержаться от того, чтобы не перебить ход мысли правосудия. И не просто обычной упрямостью и глупостью её перебить, а этот злодей использует свою непревзойдённую хитрость, вкладывая столько контекста в своё возражение.
– А почему объект именно под номером 18? – задаёт вот такой вопрос человек в сюртуке.
– А что вас в этом не устраивает, объект №2? – очень умело контраргументирует Ангелина Моргана этому, судя по этой закрытой на его счёт информации, то самой предельной преступной организации человеку. Что видимо и этот объект №2 понимает, и всё равно предпринимает шаги неприятия этого факта (и вообще, пусть он радуется тому факту, что его определили в объекты, а не в изделия под всё тем же социологически угнетаемым номером 2).
– А почему не под номером один? – задаётся вот таким каверзным вопросом этот, высшего апломба человека. Нежелающий быть вторым.
– Вот когда вы перейдёте в разряд первой инстанции обвиняемого, то мы вашу личность переквалифицируем, подняв вас на эту последнюю ступеньку презумпции виновности. – Срезает объект №2 Ангелина Моргана. – А пока что мы должны преследовать вашу безопасность и истину. Или же вы хотите сразу дать признательные показания? – а вот это был вопрос с большой заковыркой и хитростью.
Но объект №2 не поддался на эту уловку под номером 22, и он согласится только на то, чтобы дать оправдывающие его показания. И он даже себе позволил в сердцах, хватаясь рукой в области своей груди, выкрикнуть совершенно непонятную для Прасковьи сентенцию. – Вам не удастся довести меня до импичмента! – Отчего Прасковье понять
– Не хотите же вы в самом деле, раньше времени и срока потерять для себя юридическую защиту и неприкосновенность? – риторически предупреждает объект№2 о последствиях своей болтовни судья. И тот вынужден согласится с истиной, что молчание золото.
После же того, как судья добилась порядка мыслей в объекте №2, она всё же указала ему на его неприхотливость своего отношения к жизни, выраженную в его неряшливости: Понимаю, вы не привыкли собственноручно следить за порядком в своём костюме, и что уж говорить о своих мыслях, никогда не транслируемых без телесуфлёра, но всё же давайте соберитесь с этим делом, если не хотите на всю оставшуюся жизнь остаться в этом деле один на один с самим собой.
А вот что это сейчас такое было, и на что такое предвзятое со своей стороны намекает судья Моргана, кто должна в себе демонстрировать крайнюю непредвзятость к процессу, то чуть было вслух об этом опять не сорвался как с цепи спросить неуёмный объект №2. И только то, что судья Моргана на этом своём замечании не остановилась, а начала приводить к присяге объект №2, того остановило от оправданного греха, смертоубийства зачинщика убийства в нём зачатков воли и свободы самовыражения, что и есть смерть человека.
При этом используемые судьёй слова и словосочетания по приведению объекта №2 к присяге, показались Прасковье очень странными, и слышанными ею при проведении других дисциплинарных предприятий.
– Вы имеете право хранить молчание. Всё, что Вы скажете, может быть и будет использовано против Вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката во время допроса. Если Вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен Вам государством. Ваши права Вам понятны? – вот такое наслоение слов и мыслей полетели от судьи в сторону объекта №2, а так-то больше в сторону Прасковьи, кто является передаточным звеном всех этих событий, случившихся не только в этом зале суда, но прежде всего в её голове, где через мысленный процесс всё это обретает для себя значимость и понимаемость, а уж только затем она становится свидетелем всего этого события, и хорошо ещё, что не обвиняемой.
А так как всё происходящее на её глазах проявляется в такой удивительной замысловатости, а наложением на всё это её фильтров прежнего сознания и стереотипного мышления, со своими штампами, которые и внесли свои акценты и фокусы в это представление действительности, то тут как можно обойтись без того, чтобы Прасковья не внесла и от себя некоторые добавки в это судебное представление, вкладывая их в уста такой удивительной на свой характер судьи Морганы. Определённо заседающей здесь не под своей настоящей фамилией. А эту фамилию она взяла для устрашения своих оппонентов в фокусе юридического права.