Мир Терпа
Шрифт:
Лис усмехнулся: он вспомнил, что, живя среди индейцев, иногда даже старался отождествлять себя с ними. Что это-еще не прошедшее детство? По меркам продолжительности жизни Творцов, он ведь ребенок.
Сейчас он посмеивался над собой. Ну надо же — считать себя индейцем! Ему уже вообще было трудно определить свою принадлежность к какому-то конкретному народу. Он, конечно, вспоминал иногда Землю, но не мог называть себя в полной мере землянином, поскольку уже более трети жизни там не был.
Кто же он тогда? Космополит, живущий между двумя мирами, космополит смежные вселенных? Пятнадцать лет он прожил, странствуя по граням этого мира, а сколько их еще, этих
Тут Лис поймал себя на мысли, что, несмотря на то что он мало вспоминал о Земле за все эти годы, ему хочется ее увидеть.
На Земле была перенаселенность, межнациональные и расовые конфликты, загрязнение окружающей среды, бесконечные локальные войны и постоянная угроза большой мировой войны. Создавалось впечатление, что люди Земли просто не могут жить спокойно. Но, может быть, людям не давал спокойно жить кто-то или что-то?
То, что Лис узнал от Творцов за последнюю неделю, дало его голове обильную пищу для размышлений. Его новые знакомые считали, что вырвавшиеся из какой-то заброшенной искусственной вселенной шаровики, охотившиеся сейчас за ними, рвались именно на Землю. Если это так, то почему они так туда стремятся? «Дьявол, мне просто необходимо это выяснить», — подумал Лис, начиная дремать.
Ему показалось, что он только чуть-чуть смежил веки, как раздались крики. Он моментально открыл глаза и, не меняя позы, быстро осмотрелся. Начиналось смертельное представление, которого он ждал и к которому уже морально. подготовился: над лагерем снижался гравилет.
У Лиса было свойство, очень помогавшее ему существовать в этом мире. В ситуации, когда ее сложность становилась очевидной, но кульминационный момент еще не наступил, он, казалось, не очень представлял, что станет делать, когда критический момент наступит. Если бы его спросили в такую минуту, что же он собирается предпринять, он испытал бы даже некоторую внутреннюю растерянность от необходимости отвечать, что же он будет делать, когда для действий наступит время, хотя вроде бы и проигрывал тактические планы в уме. Скорее всего, на уровне подсознания эта проработка сводилась к отсечке неприемлемых вариантов. Поэтому он, как правило, не пытался строить очень конкретных планов о том, что он сделает то-то и то-то, хотя поразмыслить в спокойной обстановке. и попытаться спланировать свои действия считал очень полезным. Однако, когда наступал час решительных действий, он, полагаясь на врожденную интуицию, действовал быстро и четко, и решения, принятые в такие мгновения, пока его не подводили.
Сейчас Лис, не меняя позы, напрягся, как сжатая пружина. Стражи его продолжали сидеть рядом, посматривая то на Лиса, то в сторону, где был виден чудесный летающий плот.
Сидя на земле, нельзя было увидеть, что происходит там, где стояли вождь и воины. Однако Лис заметил, что несколько индейцев, именно те, кого он обучал обращению с лучеметами, тащили прикрытое тряпьем оружие. Появился Эльот, которого конвоировали воины с копьями. Руки Творца были связаны за спиной.
Индейцы с лучеметами разделились: двое, в том числе тот, у которого был маленький лучемет, последовали за группой, конвоировавшей Эльота, а трое остальных двинулись в разные стороны, очевидно намереваясь зайти шаровикам в тыл.
Проходя мимо Лиса, Эльот приостановился:
— Это конец, землянин. Шаровики сожгут всех. Один из конвоиров подтолкнул Эльота в спину. — Не умирай, пока живешь, — крикнул Лис и, видя, что и его стражи намереваются пресечь их короткий разговор, быстро продолжил: — Самое главное, когда начнется заваруха, постарайся остаться живым. Падай на землю, отползай
куда-нибудь…
Один из стражей кольнул Лиса копьем, чтобы он замолчал, и Эльота увели.
— Ты понял меня? — крикнул вдогонку Лис, за что получил еще один укол копьем.
Он посмотрел на коловшего его индейца:
— А вот этого тебе не следует больше делать.
Индеец засмеялся и сделал движение, как бы насаживая Лиса на копье. Лис сказал:
— Ну-ну, позабавься. Пока.
Шольтеак вступил с шаровиками в переговоры. Лису было плохо видно, и он привстал с земли. Конвоиры крикнули на него, — очевидно, вождь приказал стражам пресекать все попытки Лиса вмешаться в ход событий. Лису было не вполне понятно, почему тогда Шольтеак не связал его, но это было то немногое, за что он был весьма признателен вождю.
— Вождь приказал мне не вмешиваться, но он не запрещал смотреть издали, как пойдут переговоры с чужестранцами, — сказал Лис и попытался встать на выступ сбоку фургона, чтобы лучше видеть.
Четыре копья уперлись в него. Лис опустил занесенную ногу.
— Вы делаете ошибку, ребята, — сказал он. Видит бог, я не хотел вам зла до самой последней минуты. Но сейчас я должен знать, что там происходит, да и все равно вас сожгут шаровики. Встретимся в иной жизни.
Времени осмыслить эти слова у индейцев не было, поскольку Лис нажал на выступ браслета. Трое воинов рухнули на землю там, где стояли. Четвертый оказался несколько в стороне от парализующего луча, его, видимо, задело только фоновым излучением. Воин покачнулся и выронил копье, а Лис, чтобы не тратить заряд, уложил его ударом ноги.
Он оглянулся, но внимание других индейцев было настолько поглощено происходившим у гравилета, что никто не смотрел на Лиса, даже рядом с местом, где он находился, никого не было. А поскольку в соседнем фургоне уже не было лучеметов, то и охрана фургона была снята.
Лис привстал на боковое ребро соседнего фургона, И как раз в этот момент блеснули выстрелы из лучеметов: судя по всему, стреляли индейцы из засады. «Пора надевать доспехи», — сказал себе Лис и повернулся, чтобы забраться в фургон, но не успел.
Ударил луч из большого излучателя, установленного на гравилете. Стрелявший шаровик или не успел тонко сфокусировать луч, или специально установил его в сжигающий режим. Луч поджигал все воспламеняющиеся предметы на своем пути. Человек, попадая под таким образом настроенный луч, получал сильнейшие ожоги.
Шаровик крутанул излучатель на турели, и луч, описав дугу и пройдя в полуметре от Лиса, ударил по фургону.
Сухое дерево и маслянистые шкуры тента вспыхнули, как спички.
Лис отпрянул в сторону и выругался: он чуть не поджарился, а доспехи теперь были потеряны, по крайней мере, пока горит фургон. Им вряд ли что сделается в огне, но сейчас их было просто не достать, не хватало еще в нынешней ситуации получить ожоги!
Лис бросился на землю в ожидании нового выстрела из большого лучемета, что и случилось почти сразу. Вспыхнуло еще несколько фургонов. В стойбище кричали женщины и плакали дети, ржали, срываясь с привязей, кони. Люди бегали взад и вперед, но никто уже не обращал внимания на Лиса — индейцам теперь было не до него.
Лис перекатился через протоптанную тропинку, пролез под одним из горевших фургонов, сторонясь падающих головешек, и сполз в небольшую ложбину. Он высунул голову и осмотрелся.