Мир Терского фронта. Тетралогия

Рыбаков Артем Олегович

Тетки очнулись и бросились на помощь, причём одной из первых к Серёжке подбежала Оля. Совместными усилиями выволокли утопленника на бортик, но не удержали — от чьего-то неосторожного движения тело соскользнуло с мокрой плитки и грохнулось с полутораметровой высоты на засыпанную прошлогодней хвоей землю!

Хрипло закашлявшись, пострадавший изверг из себя фонтан воды и застонал.

— Зря возились! Забыли, что ли, — оно не тонет?! — Банщиков не заметил, как к «спасателям» подошла женщина, бросившая кирпич. — А вот Галине Андреевне так не повезло… Так что иди, мальчик, сторожи дальше своего голозадого упыря… Пошли, девчонки, и так на улице больше положенного находимся… — по лицу этой красивой, ухоженной дамы, словно сошедшей

со страниц «Бога» или «Гламура», текли слёзы.

«Но ведь это же несправедливо! Почему так? Нормальные люди страдают, а вот таких тварей даже кирпичом не пришибёшь и в стоялом болоте не утопишь! Не может быть, чтобы командир с ним не разобрался по-правильному! А если так вдруг случится — найду эту паскуду и сам его…» — Серёжка стоял и смотрел вслед беженкам, пока те не скрылись за углом обшарпанного, выкрашенного много лет назад в синий цвет корпуса, потом вздохнул и, повернувшись к бандиту, зло сказал:

— Встать!

Глава 9«Когда коту делать нечего…»

Два дня мы сидим, ничего по большому счёту не делая. По разу съездили в Медное и Торжок — и всё. А всё потому, что ветер поменялся, и всю радиоактивную гадость опять понесло в нашу сторону. Мой дозиметр иногда показывал и шестьсот миллирентген «за бортом», и в такие моменты, по совету нашего Химика, все старались держаться подальше от стен и тем более окон.

«Каково же тем, кто сейчас сидит где-нибудь под кустом? Хотя таких в ближайших окрестностях вроде и нет. Почти всех, кто кантовался во времянках у шоссе, удалось разместить в капитальных строениях. В которых защита всяко лучше, тут и говорить не о чем. Стоцкий даже расстроился немного — столько сил вложено, а использовали два дня. И хоть и доказывал ему Витька, что только благодаря этим немудрёным убежищам народ у нас пострадал от радиации по минимуму. Тем более что и с перевозкой его идея с трейлерами нам помогла. Считай, просто прицепили их к тягачам да и перевезли людей, что называется, в упаковке. В той же „Ромашке“, куда часть народа отправили, из них склады и санкабины сделали. Последнее было сейчас очень важно — при лёгких формах „лучёвки“ пострадавших несёт так, что только держись!

И навыки, которые мужики при постройке этих „гробов на колёсиках“ получили, помогли. Вчера сам видел, что ту же столовку, где мы с Головой бились, сейчас не узнать. Там наши „молодые“ во главе с Трубачом так разошлись, что даже „противорадиационный подбой“ придумали сделать. Стены снаружи и изнутри пластиком от тентов обтянули. И хоть я в эффективность подобных мер не очень верю, но всё равно неплохо, что парни у меня изобретательные…»

— Лапа, с ребятами поиграешь? — Жена подошла незаметно, наверное, я слишком сильно задумался, изучая файлы, которые мне Сашка-Клоун скопировал. Пока читал выкладки заокеанских умников, спина покрывалась мурашками не раз и не два. Ну а как ещё реагировать на фразы вроде: «В случае своевременного оповещения и укрытия гражданского населения оценочные потери от радиоактивных осадков ожидаются в диапазоне от 12 до 18 миллионов человек»? Или: «Для воздушных взрывов количество пострадавших и погибших оценивается в диапазоне от 31 до 56 миллионов человек. (Смотри Таблицу 5.6)»? Вот так вот — плюс-минус двадцать миллионов… И множество красочных графиков, всё это описывающих. Одно только светлое место во всём документе попалось — о том, что «предварительно рассчитанные паттерны выпадения радиоактивных осадков, как правило, не совпадают с реальными из-за сложности учёта влияния географических особенностей каждого конкретного места и влияния метеорологических факторов». Судя по картинкам — обычно в меньшую сторону.

— Конечно, дорогая! А то что-то я от всей этой писанины припух уже…

Ирка перегнулась через моё плечо, пытаясь разобрать строчки на мониторе. Знакомить жену, знавшую английский куда лучше меня, со всеми ужасами я не собирался и подло воспользовался расставленной «коварной ловушкой»: сграбастав её в охапку, попытался совершить «насильственные действия сексуального характера» — то есть поцеловать. Один раз удалось.

— Вот как ты можешь, а? Только одно на уме! — Жена ловко увернулась от второго поцелуя, но вырываться не стала, а прижалась ко мне. — Война же!

«Иногда совершенно невозможно понять, шутит моя любимая женщина или говорит серьёзно! А вдруг и вправду она обиделась?»

— А что, война — это повод перестать тебя любить? И желать? — подсластил я пилюлю, легонько ущипнув Иришку за бедро.

— То есть не повод, да? — она прижалась к моему плечу. — Вась, а когда это всё кончится?

— Что именно, лапа?

— Ну, когда на улицу можно будет выйти? Когда мы, наконец, останемся одни? Где еду взять? И вообще, как мы дальше жить будем?

— На улицу? От погоды зависит, но думаю — денька через три… Лучше, конечно, через пять. Как можно будет, я скажу. — Вместо того чтобы объяснять подробно про короткоживущие изотопы и экспотенциальное снижение уровня радиоактивности, проще в данном случае поступить именно так. — Ну а насчёт «одни»… Разве мы сейчас не одни здесь? — Я широким жестом обвел чердачный «кабинет».

— Ой, я не про это говорю! Сколько народу здесь живёт сейчас, а?

— Двадцать три человека! — мысленно позагибав пальцы, ответил я.

— Двадцать пять! Ты Станислава с женой забыл! — Ирка укоризненно покачала головой.

— Про них и забыть не грех. Три дня дома сижу, а видел его один раз, да и то мельком… А по поводу скученности, — я погладил жену по голове, — так погоди немного, жизнь хоть чуть-чуть наладим — и разъедутся все.

— Думаешь, наладится?

— Конечно! Как же по-другому-то? А пока вместе держаться надо. Всем, кто выжил.

— Ну, хоть успокоил меня немного… А еда?

— Ой, ну прям как маленькая! Как думаешь, зачем мы с Виталькой контору эту замутили? Как раз для этого! Чтобы вы не голодали! Ну а с холодом мы другими способами бу… будем бороться! — И я начал тискать жену.

— Немедленно прекрати, старый развратник! — Однако Ирка не отстранилась, а наоборот — прильнула ко мне ещё теснее.

— И вовсе не старый, — прошептал я в промежутке между поцелуями. — И я сейчас это тебе докажу!

* * *

«Усталые, но довольные ребята вернулись домой». Эта дурацкая фраза из школьного учебника русского языка с лёгкой руки моего одноклассника использовалась в нашей компании для обозначения хорошо проведённого времени. Как правило, в компании лица или лиц противоположного пола. И именно в таком состоянии я сейчас пребывал — легкая усталость, глубокое моральное удовлетворение и спокойствие. Ещё немного — и начну напевать что-нибудь этакое… Романтическое…

Бабах! Илюшка с такой силой врезал мечом по щиту Яна, что на грохот обернулись все, находившиеся в комнате.

Ирка, хоть тоже пребывала в состоянии томной расслабленности, погрозила мне кулаком, правда, немедленно исправилась, добавив в посылку воздушный поцелуй.

Но ни малейших угрызений я не чувствовал, несмотря на то что не только предложил «вооружить» мальчишек, но и самолично выстрогал из штакетин мечи и сварганил щиты из обрезков фанеры. Во-первых, пора ребят уже учить биться, а во-вторых, хоть какой-то способ обуздать термоядерную энергию наших с Виталиком отпрысков, вынужденно запертых в четырёх стенах на неопределённо долгий срок. Конечно, пока эту сумбурную возню с деревяшками серьёзно воспринимать нельзя, но начинать с чего-то всё равно надо. Тем более что сынуля уже с год подражает папке, скача по комнате и размахивая руками и ногами. И зарядку перед походом в сад мы делаем. С отжиманиями, качанием пресса и растяжкой.