Мир Терского фронта. Тетралогия

Рыбаков Артем Олегович

— Сдавайся, разбойник! — завопил Илюшка и что есть силы ещё раз врезал Яну по щиту.

— Нет, это ты разбойник! Мы же договолились, что не всегда я разбойник! Теперь я тебя победю!

«Эх, где теперь логопеда искать? — прислушался к детским выкрикам. — И дантиста?»

— Я тебя победил! — заявил, приняв горделивую позу, мой сын. — Папоська, ты теперь длакон! Защищайся! — Как видно, идея поменять противника пришла ему только что, но не успел он взмахнуть своим «кладенцом», как я сграбастал его.

— Дракон скушал рыцаря! — И я поцеловал хохочущего Илюху в живот. Обожает мальчишка мой, когда я им «жонглирую». К веселью присоединился

и Ян. Ещё бы — куда приятнее кувыркаться и лазать по большому дяде, чем стоять у стенки с надутыми губами! Я по очереди покидал ребят к потолку, потом они залезли ко мне на плечи, и мы отправились трогать люстру…

— Так, мальчишки, прекращайте свою возню — маленьким спать надо! — Когда мама говорит таким тоном — спорить с ней детям бесполезно, а я воздерживаюсь из педагогических соображений.

— Мама, но я уже не маленький! — Илюха топнул ногой, демонстрируя своё недовольство такой постановкой вопроса.

— Конечно, нет! Просто ты, как настоящий воин и рыцарь, должен подавать пример малышам… Так что идите умывайтесь и потом — отдыхать!

Это ещё один из ритуалов нашего семейства — вместо утомительного «командования мелочью» применять хитрые дипломатические заходы. После того как сын однажды заявил, что раз мы считаем его взрослым, а «взрослые днём не спят, то и он не пойдёт», пришлось Ирке объяснить ему, что отдыхать всё равно надо. «Папа же иногда после работы отдыхает!» — и проблема была решена. Парни покладисто направились в сторону ванной комнаты.

— Так не пойдёт! — остановил я их. — А оружие на место убрать? — Бережное и ответственное отношение к оружию — это ещё один из наших ритуалов. Можно не разобрать монументальные сооружения из кубиков, не разложить по коробкам стройные колонны машинок и строительной техники, но оружие, даже деревянный меч или резиновый нож, — святое! Пришлось даже сделать в Илюшкиной комнате специальную стойку для него. Здесь её, конечно, нет, но правила от этого не меняются.

— Папа, а куда его убрать? — «Н-да, недоработочка — специального места для него пока нет… Надо срочно придумать…»

— Пока положите вот сюда, на диван, а так — будете хранить рядом с кроватью. Как я делаю! — «Уф, выкрутился! А Ирке надо объяснить, что нечего на меня так грозно смотреть. Времена сейчас хреновые, и парни должны привыкать держать средства самозащиты под рукой».

Несмотря на перенаселённость дома, нам пока удавалось поддерживать нормальные условия для малышни. Для дневного отдыха им выделили нашу комнату с её безразмерной кроватью, на которой, при наличии желания и некоторого терпения, можно было положить и половину взрослых, обитающих в доме. С ребятами вышло ещё проще — совсем маленьких «парковали» в колясках и люльках в одной из спален, а бузотёров вроде Илюшки и Яна (благо что детей такого возраста у нас в усадьбе было ещё двое) раскладывали ровными рядами на «траходроме», выделив каждому по персональному одеяльцу. Правда, пришлось построить загородку, отгородившую собственно спальные места от окна и стены — опасались проникающей радиации и того, что детки смогут открыть окно. Не знаю, насколько это поможет от радиации, но до окна нашим парням добраться будет действительно сложно — конструкция вышла капитальная.

Почитать про приключения грустного шведа Петсона и его кота предстояло Ярославе, так что я поцеловал сына в белобрысую макушку и отправился по своим делам. Стоило проведать молодёжь, занимавшуюся «рукоделием» в гараже.

— Папа, — окликнул меня Илья, когда я уже открывал дверь в коридор, — а мне йогурта хочется, а у нас нет. Ты в магазин когда поедешь?

— Скоро, сынок. Скоро! — «Ну а что ему сейчас можно ответить?»

* * *

За последние два дня «усадьба» так изменилась, что совсем перестала напоминать о «дачной идиллии» былых дней. От входа в дом до бани и «барбекюшницы» пролегли крытые переходы из плотной полиэтиленовой плёнки. Конечно, нехватка строительного материала сказалась, и «туннели» вышли невысокими. Но я, к примеру, мог пройти по ним лишь немного пригнувшись. Про женщин наших и говорить нечего, а им в основном и предстояло этими переходами пользоваться.

У ворот организовали «станцию дегазации автотранспорта», благо с водой на участке всё нормально, и «Кархер» в хозяйстве имелся.

Так что мы имели полное право собой гордиться — рекомендации наших специалистов-противорадиационников выполнены, по крайней мере на четыре с плюсом!

Ох, не зря я попросил старшего лейтенанта Колмогорова на прощание дать совет, как нам жить дальше.

Иван тогда даже немного расстроился:

— Вот я, садовая голова! Сто раз бы успел рассказать, пока тут ангелов изображали. Если коротко, то слушай, а лучше запиши! Есть такое «правило семи». Не очень, конечно, научное и, если честно, не совсем точное, но простое для запоминания. Через семь дней — активность изотопов будет вдесятеро меньше, чем через сутки после взрыва, а через семью семь — в сто раз. Ну а через, скажем, год, это семь в кубе — в тысячу. Таким образом, — в голосе старлея появились интонации лектора из общества «Знание», — буквально через неделю основную опасность будет представлять только радиоактивная пыль и осадки, и основной проблемой будет борьба с проникновением этой самой пыли в организм человека.

Проблемка многоплановая, но, разбив её на составляющие и решая каждую часть отдельно, можно справиться довольно легко. На ближайшее время главное — не надышаться и не натаскать эту пакость в жилые помещения. Так что без противогазов, респираторов или хотя бы тканевых масок на улицу ни ногой!

— Так выполняем, сам видишь, — я оторвался от блокнота.

— Молодцы, а про тамбуры подумали?

— Как приедем, обязательно сделаем.

— Ну а потом, через недельку или около того — стараться не поднимать осевшую на улице пыль и снова не натаскать в помещения. С водой определиться и постараться сделать запас, ну, или перегонять.

* * *

В гараже, куда я отправился после «обхода владений», царила нормальная рабочая обстановка, более подошедшая какой-нибудь мануфактуре времен царя Гороха. В воздухе стояли клубы пыли, на полу валялись деревянные обрезки, инструмент и (ай-ай-ай!) пара окурков. В скудном освещении (шестидесятиваттка под потолком и пара дохленьких настольных ламп на верстаках — это маловато на тридцать «квадратов») можно было разглядеть, что работа кипела вовсю — трое ребят под руководством Камчатки и Химика колдовали над каким-то странным сооружением, представлявшим собой деревянную раму с подвешенной внутри конструкцией из труб, как раз и подсвеченной одной из настольных ламп, стоявшей на полу…