Мир Трех Лун
Шрифт:
Правда, такие же зеленые камни блестят в ушах, и от этой зелени и глаза кажутся зелеными, и сама еще больше похожа на злобную ящерицу в роскошном платье.
Они почти прошли мимо, я уж думал, что Мяффнер не решится привлечь к нам внимания, да он и сам явно мечтал, чтобы грозная королева прошла мимо, но она остановилась и, не обращая на него внимание, смерила меня тем взглядом, которым змея окидывает замершую в ужасе лягушку.
– Снова он?
Мяффнер вздрогнул, заговорил быстро-быстро, едва не захлебываясь словами:
– Да, ваше величество! Если вы изволили подумать об Улучшателе…
Она снова не повела в его сторону даже бровью, произнесла холодным и твердым, как пролежавший на морозе всю зиму железный меч, голосом:
– Ты улучшил зеркала моей фрейлины…
– Я только переставил, – сказал я.
На меня зашикал не только Мяффнер, но и вельможи, а Мяффнер испуганно вскрикнул:
– Не смей раскрывать рот, когда изволит мудро вещать ее величество!
Королева вперила в меня злой взгляд и сказала, чуть повысив голос:
– Мне говорили, это магия и такое можно только там, но я не поверила и велела переставить точно так же у себя. Что скажешь?
Я поклонился и проговорил смиренно, не смея поднять на нее взгляд:
– Вы абсолютно правы, ваше величество… как наверняка правы всегда, это же вы, королева, сурьезный человек, а не какая-нить вертихвостка!.. У вас как бы и не может быть иначе и даже иначее. Это не магия. Я с магией незнаком.
Мяффнер больно ткнул меня кулаком в бок.
– Отвечать только на вопросы! С кем ты знаком, ее величество, наверное, совсем не интересует!
Я смолчал, только склонился еще ниже. Королева произнесла величаво:
– Подобные улучшения… в некотором роде важнее магии.
Мяффнер дернулся, воззрился на нее в изумлении.
– Ваше величество?
– Все могут проделать это же, – пояснила она высокомерно, – у себя. Не затрачивая магию.
Я поклонился:
– В самом деле мудро, ваше величество. Вы в самом деле умная, а я не верил… Все говорят: дура, дура… правда, красивая, а вы, кто бы подумал, еще и умная.
Она поморщилась, на меня снова зашикали, хотя я на этот раз не перебивал, а дождался конца фразы.
Королева все же скривилась, будто хлебнула уксуса, чуть-чуть повернула голову в сторону Мяффнера.
– Глерд, каждого нужно заставлять работать в полную силу.
Он сказал торопливо:
– Ваше королевское величество умеет это делать со всеми! Потому королевство и процветает.
Она не кивнула, слишком жирно для простого лорд-канцлера, всего лишь чуть опустила длинные и такие густые ресницы, что смотреть трепетно и жутковато.
– Потому и этот пусть попробует что-то поважнее.
Мяффнер склонился и растопырил ручки в стороны, как танцующий индюк.
– Ваше величество…
– Ты уже понял, – бросила она уже через плечо. – К Рундельштотту.
Мяффнер проводил ее застывшим взглядом, потом на лице проступило буйное ликование, словно час висел в пыточной на всаженном в ребра крюке, а потом оказалось, что это всего лишь сон.
– Сделано, – прошептал он так тихо, будто страшился спугнуть счастье, – как это она делает? Будто мысли читает… Теперь ты работаешь у Рундельштотта.
Я ответил так же тихо:
– А он ваш человек?
Он прошипел зло:
– Не болтай! Рундельштотт сам по себе, зато верен королеве. И она ему доверяет. У него есть влияние, он своих людей даже Виллису в обиду не даст.
– Это бы мне пригодилось, – согласился я.
Он помахал рукой, но Руперт Картер, уже заметив нас, резко свернул и заспешил в нашу сторону.
Мяффнер не дал ему и рта раскрыть, велел с ходу:
– Это вот доставишь к Рундельштотту!.. Королева велела, чтобы трудился у чародея.
Начальник охраны взглянул на меня оценивающе.
– Не повезло парню. Хорошо, идем!
Мяффнер тут же повернулся и ушел наверх, а мы с Рупертом бодро спускались по ступенькам с этажа на этаж, пока не вышли в холл, а затем из здания во двор.
Он указал на высокую башню на северном краю дворцового ансамбля.
– Он там… Не знаю, как поднимается на самый верх, но нам придется, а это двести сорок ступенек!
– Ого, – сказал я. – Такие мелкие? Значит, будем прыгать через две.
Он смерил меня удивленным взглядом.
– А долго пропрыгаешь?.. Ладно, пойдем.
– А почему не повезло? – спросил я.
Он поморщился:
– Рундельштотт просто зверь. Сам не отдыхает и другим не дает. Всегда что-то грандиозное творит, да все без толку.
– А что королева?
Он вздохнул:
– Говорит, королевство еще не бедствует. Можем оплачивать и неудачи. Но когда-то терпение и у нее кончится. Кстати, Рундельштотт очень обижается, если его называют колдуном, но не против, если кто-то скажет, что он чародей, хотя, конечно, он простой волшебник, хотя и маг.
Я сказал, чуточку прибалдев:
– Учту. Значит, простой волшебник…
– Но именовать должен чародеем, – прервал он. – Про все остальные ипостаси забудь.
Я сказал с благодарностью:
– Благородный глерд, вы меня просто спасаете!.. Я бы точно его колдуном обозначил. Теперь да, только чародей, даже великий чародей!.. Не обидится?
– Они все считают себя великими, – заверил он, – так что да, можно.
В каменную стену башни врезана высокая массивная дверь из темного дерева благородных оттенков. Я забежал вперед, двери должен распахивать слуга перед благородными глердами, набрал в грудь воздуха, да не увидят моей робости, приготовился открывать с таким усилием, словно крепостные ворота, однако, едва опустил ладонь на витую рукоять, дверь подалась с такой легкостью, словно садовая калитка.