Мир Трех Лун
Шрифт:
Он посмотрел на одного из тех, что привели.
– Дерта?
Тот поколебался, сказал с неуверенностью:
– Говорит правду… но я не представляю, чтобы ураган нес человека так долго.
Второй сказал знающе:
– В селе Смешляки как-то коровник разметал и трех коров поднял на воздух. Так тут же бросил на землю, обе разбились. Одну, правда, поднял высоко и отнес шагов на сто… но чтоб из королевства в королевство?
Дерта предположил:
– Это возможно. Но когда мне скажут, что такое случилось, не поверю.
– Я тоже, – согласился Виллис. – Что скажешь, таинственный враг?
Я сказал потерянным голосом:
– Я не враг. Если бы хотел соврать, придумал бы что-то поубедительнее, правда?
Дерта, в котором я заподозрил мага, проговорил неспешно:
– Если он хочет вернуться…
Форнсайн бросил резко:
– Это значит, что уже все вызнал!
– А что я мог вызнать? – спросил я с дрожью. – Я ж не выхожу со двора! Я что, был в ваших крепостях, пересчитывал, сколько у вас конницы?
Они переглянулись, Форнсайн сказал знающе:
– Ты был как раз в том месте, куда сходятся все нити. Не обязательно объезжать гарнизоны, достаточно потереться возле командующего. А узнал ты самое важное…
– Что? – спросил я.
Он хмыкнул, а маг объяснил обстоятельно:
– Что у нас нет такой мощи, чтобы перенести человека на тысячи миль. Что мы слабее. Что с вашими возможностями нас завоевать не так уж и трудно.
Я пробормотал:
– Но если я очень издалека, то войскам пришлось бы идти через десятки королевств, а те дадут отпор…
– А если ваш король как-то договаривается с ними? – сказал Форнсайн. – Ты назовешь все эти королевства, что лежат между твоим и нашим. Мы должны знать, с какой стороны ожидать нападение.
– Не знаю никаких королевств, – сказал я умоляюще. – Ну почему должен быть обязательно врагом?
Глава 14
Не отводя от меня взгляда, он вскинул над плечом палец. Со спины торопливо подбежал массивный мужик в кожаном переднике.
– Это Жак, – сказал Форнсайн, – его взяли подручным кузнеца, но он в тот же день сумел стать кузнецом.
Жак услышал, криво усмехнулся, я ощутил что-то недосказанное, спросил:
– Так быстро?
– Да, – ответил Форнсайн. – Кузнец сказал ему: смотри, сейчас достану из горна раскаленную подкову, и, как только кивну головой, бей по ней молотом.
– А-а, – сказал я, – хороший способ продвижения по службе.
Форнсайн взглянул остро.
– Сообразил? А другим по пять раз повторял, все равно хоть головами в стену бей.
– За такое и надо бить, – сказал я. – Мог же сказать просто «кивну»?.. А про утопший труп мертвого человека тут никто не говорит?
Они переглянулись, Жак сказал с угрозой:
– Поговори у меня!
Форнсайн тоже смотрит зло, словно и он пять раз в день говорит «кивнул головой» и «утопший труп мертвого человека».
Подручные кузнеца принесли мешок с древесным углем, часть отсыпали в каменный лоток, предварительно подложив лоскутки бересты.
Форнсайн следил с удовлетворением, время от времени поглядывал на меня, но я не то что не врубился, еще не могу поверить, что эта дикость происходит со мной, и не ощущал того трепета, который бы должен.
– Крепкий орешек? – спросил Форнсайн. – Я так и думал. Это другие видели простофилю, я-то понимаю, ты зверь опытный, тертый. Но ошибки допускал, допускал… Даже со слугами. Карнара то называешь мастером, то забываешься и чуть ли не приказы ему отдаешь… Плохо подготовили? Или просто торопились? Странно, где-то подлинный блеск, а где-то просто топорная работа.
– Спасибо, – сказал я.
– Не за что, – ответил он. – Я не видел, как ты побил Суховерта, но мне рассказали очень подробно. Я впечатлен. Удары умелого бойца под видом неряшливой деревенщины!..
– Вы мне льстите, – сказал я. – Боец из меня неважный.
– Но ты же побил?
– Просто он, – сказал я, – никакой.
– А как ты побил второго? Которого послал уже я?
– Не знаю, – ответил я. – Он был слишком уж неуклюж.
Он усмехнулся шире, но мне показалось, крупная змея приоткрыла пасть при виде беззаботного мышонка, бегающего прямо перед ее мордой.
– Неуклюж?
– Да, – ответил я. – Очень даже.
Он коротко хохотнул, словно ножом поскреб по котлу.
– После того случая, как ты побил Суховерта, согласен, тупого слугу, но я нарочито послал к тебе одного из своих лучших воинов. Велел переодеться в тряпки. Значит, говоришь, неуклюж?
Я сказал угрюмо:
– Сожалею и надеюсь, что у него зубы снова вырастут. Говорят, у бобров растут…
– А бобры при чем?
– Дураки глупее бобров, – сказал я убежденно, – читайте летописи!
Он кивнул, оглянулся. Бересту уже подожгли, оранжевые язычки огня прорываются между темными комочками угля, тот сразу начал багроветь, хотя не должен был: вообще между углями и берестой должны быть проложены сухие палочки, так что здесь не обошлось без магии.
Перехватив мой взгляд, он сказал почти благодушно:
– Пусть разгорятся. Инструменты нужно хорошо раскалить… чтоб раны не воспалились. Нет, все вспоминаю, как ты побил моего воина… Вообще чудо! Я не мог нарадоваться. Хотя и нехорошо такому радоваться, но ты настолько себя выдал, что лучше и не придумать. Кстати, ты заметил, что я наблюдаю.
– Правда?
– Заметил, – подтвердил он, – заметил. Должен был наблюдать только за противником, но замечал и кто где вокруг. Опытный зверь, хотя с виду такой молодой дурак… Или не такой уж и молодой, просто в личине молодого?