Мир в хорошие руки

Русуберг Татьяна

– Ты что, ревешь, что ли? – я остановился, заглядывая в лицо под спутанной челкой.

Аккуратный вздернутый носик покраснел, запухшие глаза виновато уткнулись в землю:

– Прости, я больше не буду.

– Да реви себе на здоровье, – хмыкнул я. – Это я для ясности спросил. Полезно давать выход эмоциям, чтоб желчь не застаивалась.

Машура хлюпнула носом и подняла на меня умоляющие глаза:

– Это все из-за меня, да? У вас, наверное, незваных гостей не любят, а я, дура…

– Ты

не дура! – Я неловко отер ее мокрую щеку. В пальцах защекотало – кожа была удивительно нежной. – И я тебя звал, помнишь? Так что ты тут ни при чем. Просто Гена… – Я вздохнул и зашагал к светящейся синим в ночном небе букве «М». – Он мне не отец.

Минуту Машура переваривала информацию.

– Разве он не муж твоей матери?

– Да нет… Они просто живут вместе.

Саттардка тряхнула головой:

– По рокханским законам, если мужчина живет под одним кровом с женщиной, он должен заботиться обо всем, что под этим кровом, как о своем собственном, включая ее детей.

– У нас не Средний мир, – фыркнул я. – А законами такие, как Гена, подтираются.

Тут мне вспомнилась физиономия отчима, располосованная книжной обложкой. Что это было? Пушкин, собрание сочинений? Какое символичное торжество поэта над быдлом! Вот бы русичка порадовалась. Ирония ситуации заставила меня хихикнуть. Машура подозрительно покосилась в мою сторону, а меня уже понесло. В болевшем горле защекотало, я надул щеки, стараясь подавить в зародыше идиотский смех. Но все было напрасно – я заржал, как конь. Девчонка уставилась на меня круглыми глазами, наверное, размышляя, не свихнулся ли я, и что полагалось предпринимать в подобных ситуациях.

– Шли СМС… – проикал я, судорожно втягивая воздух между приступами хохота, – на 03… с текстом «psih»… И подпишись, – меня снова скрутило в судорогах неодолимого веселья, – Александр С-сергеич…

В лице Машуры мелькнуло понимание. Губы дрогнули, уголки поползли вверх, и вот уже саттардка корчилась от смеха наравне со мной. Редкие граждане, мерзнущие на остановке у метро, провожали нас неодобрительными взглядами. Еще бы, два в муку бухих подростка, едва держащихся на подгибающихся ногах и икающих от беспричинного хохота, – та еще картина.

Немного опомнились мы, только нарвавшись на патруль в подземном переходе. К счастью, менты были заняты, гоняя бомжей, и мы без потерь вынырнули из туннеля на другой стороне проспекта.

– Что теперь? – слабым голосом поинтересовалась Машура. В горле у нее еще клокотало.

– Теперь жрать будем, – твердо заявил я.

В животе у спутницы требовательно заурчало, она нахмурилась и спросила с сомнением:

– А деньги?

– Не проблема! – Я хлопнул себя по груди. – Мы теперь богатые. Вон, видишь, там забегаловка?

Ресторан с уютным названием «Кают-компания» встретил нас запахами, от которых мои слюнные железы выдали все двести процентов. Навстречу метнулась хорошенькая официантка в матроске, но, разглядев наш с Машурой эксцентрический прикид, резко взяла курс на восток. Из теней как по свистку выплыл квадратный вышибала:

– Ребятки, вы вроде дверью ошиблись? Выход там, – сосископодобный палец ткнул нам за спины.

– Не волнуйтесь так, – улыбнулся я, демонстрируя хорошие манеры, – давление подскочит. Мы абсолютно платежеспособны.

– Вы чё, не поняли, что ли? – на низком лбу бугая собрались толстые складки, голос поднялся на тон. – Цыганам нельзя сюда.

Машура робко потеребила меня за рукав, но я почуял мясо, и так просто меня было теперь не выпереть.

– Я же говорил тебе, бейби, – начал я голосом раздраженного гея, обращаясь к спутнице, – не разгримируемся – не пустят нас никуда в этих костюмах. Но что поделаешь, если Валерия на перекус дает полчаса, и снова съемки, съемки… – Я потихоньку пихнул Машуру в бок.

– Да, это ужасно, – закатила она глаза. – Я так устала…

– Пойдем поищем что-нибудь поприличнее. Пусть завтра эту дыру прокатят в «МК». Думаешь, звезду с них снимут?

– Две, – фыркнула Машура, подыгрывая.

Мы плавно развернулись к выходу, когда перед нами выросла как из-под земли та самая хорошенькая официантка.

– Простите, ребят, вы сказали, что со съемок?

– А как вы думаете, неужели мы иначе нацепили бы эти… лохмотья? – Машура оглядела себя с брезгливостью принцессы. Девчонка определенно входила в роль.

Я попытался пройти мимо, но матроска проворно заступила мне путь:

– А что за фильм? Мы не слышали, чтобы кто-то тут кино делал…

Я высокомерно пожал плечами:

– «Школа», второй сезон. Послушайте, у нас очень мало времени…

– Как второй?! – подскочила на месте официанточка, хлопая накладными ресницами. – Говорили же, его не будет?!

– Конечно, говорили, – усмехнулся я. – Сериал снимается в полной тайне. Первая серия выйдет в новогоднюю ночь – подарок населению. А теперь простите, но мы…

– Что вы, что вы, – замахала на меня матроска, – у нас в малом зале совершенно свободно. Мы с удовольствием вас обслужим. Прошу!

Под любопытными взглядами немногих посетителей мы прошествовали за синенькой мини-юбкой в помещение с деревянными панелями и картинами с изображениями парусных кораблей.

– А кто режиссер? – промурлыкала официантка, подавая нам меню. – Германика?

– Она самая, – небрежно кивнул я.

– А почему в Питере снимают? Школа же московская, – не отставала матроска.