Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности
Шрифт:
— Вы не считаете себя больным?
— Я считаю, что ваши люди делают все, чтоб навязать мне недуг и не выпускать. Да кому я это рассказываю.
— Это решение суда.
— Ай, о чем мы говорим, — махнув рукой.
Только сейчас Лесневский заметил, как стены давили на допрашиваемого. Чувствовалось, как их белесая поверхность контрастировала с ним. Ему стало очень неприятно, по его спине пробежали мурашки. Бородатый мужчина выглядел изможденным и очень грустным. Его глаза отдавали отчаяньем, которое можно было спутать с безумием. Склоненная голова говорили об его
Врач задумчиво выдохнул, поправляя очки.
— Имя мне Ваше известно.
— Ясное дело, оно записано в моем деле, — улыбнулся пациент. — Зачем спрашиваете? К чему этот фарс?
— Это я не для протокола, а для видео, — указал он в сторону камеры. — И к тому же, хорошо, чтоб Вы сами представились.
Бородач молчаливо улыбнулся.
— Исходя из записей моего предшественника, — пробегая взглядом по титульной стороне папки. — Имя Ва…
— Мы собрались здесь для того, чтобы узнать и, наконец, определить, как меня отличать по имени? — резко обрывая. — Или поговорить со мной о том, о чем говорили ранее другие? По сути, все это бессмысленные действия! Вы хотите понять, но не можете.
— Да, конечно, да, — улыбнулся врач. — Поговорить…
— Ах, Фунтик, ты со мной согласен? — вновь перебил его пациент, напевая на русском языке. — Конечно, да! Конечно, да! Конечно, ДА! — под конец он повысил голос.
— Это что?
— Песенка Фунтика. Припев песни.
— Это русская песня?
— Русская, да. Из одного детского русского мультфильма.
— Я… я не понял Вас, — запинаясь, сказал врач. — Вы смотрели в общем зале мультфильмы со всеми. Но откуда там русские каналы?
— Их там нет.
— К чему тогда Вы это сказали?
— Забудьте, доктор, — отмахнулся бородач. — Вы не поняли иронии.
— Иронии? В чем ирония?
— Это была шутка. И вижу, она не дошла до Вас. Не пробилась через Вашу оболочку.
Врач опустил голову и, сдвинув несколько листов в сторону, начал что-то искать.
— Языковой барьер. И это пока только одна из составляющих Вашей оболочки, которая мешает Вам понять меня.
— Вы знаете русский язык? — спросил врач, продолжая что-то искать, перебирая страницы.
— Нет, конечно, нет. Доктор, Вы считаете, что я болен? — спросил пациент. — Но я чувствую себя хорошо.
— Послушайте, — не отрываясь от бумаг, оскалился доктор. — Хватит издеваться! — переводя взгляд на бородача. — Уважаемый, Вы не хотите идти на диалог, да? Этот концерт просто Ваша издевка, и не более чем. Чего Вы хотите добиться?
— Если честно, то послать вас всех. Послать туда, откуда Вы никогда не вылезете. А потом придет голод, и вы все начнете жрать друг друга. В итоге, когда никого не останется, последнему некого будет есть, и он сдохнет, сдохнет от голода. Но, я должен сотрудничать. Иначе мне не дадут книг. И я не должен мечтать о том, чего никогда не сбудется. Ибо разочарование, это самое горькое, что может погубить человека. То, что может сподвигнуть на неверный выбор.
— И, что это?
— Самоубийство, док! — улыбался бородач.
— Вы же не собираетесь?
— Нет, я в своем уме. На кой черт мне это делать?
— Вот и славно, — улыбнулся врач. — Давайте, сменим тему.
— Давайте, и о чем же мы будем говорить? — усмехнулся пациент. — О погоде? О моде? О литературе?
[1] Синдром Котара является редким психопаталогическим расстройством, из-за которого человек считает, что он не живой, а мертвый. Он не умирает на самом деле, но считает себя таковым. Обычно такое заболевание еще называют синдромом „ходячего мертвеца“. Многие пациенты перестают есть, потому что они не видят необходимости в этом, а некоторые даже отрицают, что они действительно существуют.
Глава 13. Отец (часть 3)
— Кстати, о литературе, — улыбнулся врач. — Вы очень много читаете. Я видел Ваш внушительный список книг, заявка на литературу поражает. Не все есть в нашей библиотеке.
— Ничего тут поразительного нет. Есть возможность, почему бы ей не воспользоваться? Нужные знания пригодятся в дальнейшем не только мне.
— Согласен, это пойдет Вам только на пользу, — всматриваясь в папку. — Давайте начнем с самого начала, — переводя взгляд на пациента. — Я доктор Этьен, Ваш новый лечащий врач, — сквозь улыбку. — Вы Мэтью Перек, до усыновления Мэтью Дюфор, последнее место работы Интерпол в должности старший инспектор.
— Допустим, и что?
— Я бы хотел узнать у Вас о том, что там случилось?
— Где? — спросил пациент хриплым голосом.
— Суд постановил, что Вы невменяемый. Однако какова причина, повлиявшая на Вас? — не отвлекаясь от папки с делом, спрашивал врач. — Что произошло четыре года назад? Вы ведь были абсолютно здоровы, вменяемы. И сдается мне, Вы до сих пор им остаетесь, — переводя взгляд на пациента.
— Откровение доктора, — выдохнул бородач. — Браво, — и он начал хлопать.
— Вы вели какое-то расследование…
— Как и полагается любому сотруднику Интерпола, — продолжил Мэтью.
— Вы согласились ответить на все вопросы, которые я Вам задам, — сквозь улыбку. — Вы это помните? Мы с Вами сегодня утром вели беседу на этот счет. Вы помните это?
— Ну, — выдержав некоторую паузу, ответил пациент. — Согласился. Вы тогда даже не преставились. Будто у меня был выбор.
— Вот и славно.
— Док, только я не понимаю, почему именно на это, — скорчив лицо, сказал Перек, указывая на камеру. — Ведь есть более компактные форматы. Цифровые устройства. Но Вы пишите на какое-то барахло. Это пленка. Вы пишите на устаревший формат. Это некая разновидность фетиша у вашего руководство? Уверен, это все они!
— Да, Мэтью.
— Что да? Док, Вы думаете, я не понимаю. Те методы, которые были у них тогда, они применяют их вновь и вновь. Думаю, все потому, что это так называемая старая школа, а следовательно, эти нелюди так и не понесли наказание.
Этьен усмехнулся.
— Вы опять со своей теорией, я читал доклад. Интересно.
— Вам интересно, — и мужчина плюнул на пол. — Если моя теории верна, но ваша начальство кучка стариков, которые пережили, — скалясь. — Они избежали Нюрнбергский трибунал!