Миро-Творцы
Шрифт:
Джипик уже подкатывал к нему, успев развернуться. Потом из кабины выпрыгнула Оксана и кинулась к Вадиму, будто не видела его год.
Её личико оставалось столь же милым и по-детски свежим, а роскошная коса короной венчала гордую голову. Но в глазах читалась усталость, пока затмеваемая возбуждением. Тяжкие потрясения, боль и горе – вот что он слышал в её сознании. Это не считая бессонной ночи.
В отличие от прошлого раза, Оксана оказалась одетой в ситцевый сарафанчик, больше похожий на ночнушку, а вдобавок босой – будто её застали врасплох. Такой наряд гляделся странно посреди города, зато открывал едва не больше, чем прятал. И теперь Вадим смог оценить кожу лесной ведьмы – матовую, как у ребёнка, немыслимо гладкую, лишённую не только родинок или волос, но даже обычного девичьего пушка. Уходим от предков всё дальше, да?
Вопросительно заглянув Вадиму в глаза, беглянка шагнула к нему и прижалась, пряча лицо на груди. Она не плакала, не жаловалась, однако всё тело сотрясала нервная дрожь, не стихавшая, наверно, много часов. Отложив расспросы, Вадим закрыл её спину руками, вбирая в себя горячку, гася вибрацию – благо весил против неё втрое. Умница Оксана не препятствовала, даже старалась помочь, как умела. Понимала: в таком состоянии от неё мало проку.
А за ветровым стеклом джипа виднелись головы других ездоков: ребячья, кудлатая, и звериная, будто медвежья. Обе напряжённо пялились на Вадима, то ли узнавая, то ли испытывая.
– Ну, – наконец спросил он, – что стряслось?
– Папеньку изловили, – сообщила Оксана тихо.
– И в клетку посадили, и надпись написали… Что значит: «изловили»?
Присев на массивный бампер триколёса, Вадим усадил девушку рядом, взял её руки в свои, продолжая делиться теплом.
– То и значит, – сказала она. – Вы ж помните, как толковал он про своего нутряного Зверя? Его и подловил чужак, а с ним – папеньку.
– Какой чужак? – спросил он. – Хозяин? Мы ж его изолировали!..
Оксана помотала головой:
– Другой, в людском обличье. Ночью пришёл.
– Ногами, что ль?
– Не своими – железными.
Всё-таки заразил Михалыч дочь странностью своей речи – вычурной, перенасыщенной образами. Теперь вот разбирайся!
– Ходульник, да? Так это был Шершень? Один?
– Много. Однако прочие не в счёт. Да мы б и отбились, кабы не их главный.
– «Король»? – догадался Вадим. – Вот где он всплыл!..
– Он приказал, и папенька открыл ворота. Я не успела задержать, и вряд ли б смогла. Хорошо, пальнула из гранамёта по ходульнику, подбила лапищу, а то бы не спаслась. Папенька-то гнался за мной, вместе с парой шипастых, – но, видно, не изо всех сил, иначе б не убежала. А со мной припустил Бэк, хитрюга мохнатый.
– Где машиной-то разжилась?
– Так держали же в сарае на случай – всего и надо было, что рощицу пересечь!.. А в ней ловушек полно. Кто-то даже попался – из догонял.
– А это что за чудо? – Вадим кивнул на пацана, уже выбиравшегося из машины.
– То Алёха-слухач, сын охотника Мирона, – ответила девушка. – Разве не помнишь?
– Такое не забывается – как страшный сон. «Ты не слухай их», верно? – спросил он. – «Пусть себе зовут!»
Малец шмыгнул носом и кивнул с солидностью.
– На дороге подобрала, – добавила Оксана. – Взрослые подсмеиваются – вот он и решил добыть Хозяина.
– Не слабо! – качнул головой Вадим. – Старичок, ты показался мне разумней.
– А это видал? – распахнув пальтецо, Алёха показал гирлянду миниатюрных гранат, развешенных по груди. – Мне Гризли напривозил – по одной за ходку. Знаешь, как бахают!..
– Голову оторвать твоему Гризли, – проворчал Вадим. – И в гостиную вместо трофея. Чем он думает?
– Да ладно, чего там!..
– Дома не хватятся? Папка, небось, с ума сходит.
– А неча насмехаться! – непримиримо отрезал малец. – Умру, а себя докажу!
Из кабины скакнул к Вадиму косматый зверь и обрушил тяжёлую башку ему на колени, словно давнему приятелю.
– И тебе привет, Бэксик, – обрадованно сказал Вадим, в две ладони меся могучий загривок. – Хорош, хорош!..
Пёсик и впрямь впечатлял. Конечно, не чистых кровей – так и не надо. Наверное, тут скрестили ирландского волкодава с кавказцем, а может, ещё и с волком – судя по загадочным прозрачным глазам. И получился зверюга, превосходящий родителей силой и проворством. А имя пса указывало на известную начитанность Михалыча. Кто сейчас помнит Лондона с его «Зовом предков»?
– Ладно, поехали, – сказал Вадим, поднимаясь. – Теперь поведу я – никто не против?
Он уложил двуколёсник, слегка помятый после падения, в кузов автомобиля и сел за руль. Джипик оказался вполне бодрым, несмотря на преклонные года. Пластиковые бронещиты, закрывавшие машину с боков и спереди, не слишком её утяжелили, а мотор тянул как молодой. Лишь бы не случилось на пути новых загонщиков – но за этим приглядит мысле-облако.
Оксана затихла в соседнем кресле, однако продолжала жаться к Вадиму, словно продрогла до костей. Алёха в своём углу смачно лузгал семечки, сплёвывая в исцарапанный кулачок. По сторонам он поглядывал, но без особого интереса. Похоже, тутошняя жизнь была бы ему скучна. Вот гонять зверьё по лесам – это да!.. Бэк дремал, едва уместившись у Алёхи в ногах.
Проезжая помойки, Вадим почти у каждой замечал маргиналов, влезших в ящики едва не по пояс, – по двое, по трое. Если в Крепости расцвело махровое средневековье, то эти и вовсе вернулись к собирательству, точно пещерники. Сосредоточенно они разгребали мусор, набивая растянутые карманы, иногда сразу совали в рот. Рядом громоздились драные пластиковые пакеты, некоторые даже обзавелись колясками. Дворняги не гоняли их, и даже Псы словно не видели, – вероятно, потому, что маргиналы сильно облегчали вывоз мусора, устраивая вторичную переработку.
Бедняги казались пришельцами из иного мира, живущего по странным правилам. И какая судьба им уготована? Может, для того их и прикармливают, чтоб устроить Большую Охоту. Как на кошек и собак годом раньше. И похожие «дяди Проши», местные цари природы, будут гоняться за маргиналами с железными дрючьями, добивая тех, кто спасся от пуль.
– Вот и приехали, – сказал Вадим, впритирку проводя джипик меж гранитными надолбами, перегородившими улочку, словно погранстолбы. Колёсник посолидней тут бы не протиснулся – хотя для таких найдутся другие ходы, возникни надобность.