Миро-Творцы
Шрифт:
Пожалуй, Вадим не хотел знать, была ли девушка жива, когда Михалыч затеял перекачку. К чему травить душу лишними деталями?
– Пойди расчешись, – предложил он. – Ведь смотреть жутко!..
Впрочем, ходить Михалыч ещё не мог – разве ползти. Подхватив хозяина под руки, Вадим с Русланом повели его наверх, в светёлку. Но по пути тот пожелал оглядеть ночных гостей и с минуту злорадно на них любовался, ухмыляясь во всю физиономию.
– А ведь уготован стул и тебе! – заметил Вадим. – Место-то освободилось вчера. Трудно было устоять?
– Как два пальца!.. У меня ж осиновый кол – тут, – знакомым жестом колдун коснулся косматой груди и хмыкнул: – Королям не понять нормальных чувств – они свихнулись на власти и всех меряют на свой аршин. И невдомёк вампиру, что это я помог доче сбежать, завлекая гончих в капканы. Потому он и подставился так – со своими «птенцами»!
– Ну, ты не мелочишься, – хмыкнул Вадим. – За прошлую ночь мы одного Магистра едва заломали, а ты – семерых, единым махом!..
Он не стал уточнять, что тот Магистр стоил любых трёх из этих.
– Где-то рыскают ещё двое, – возразил Михалыч, – не считая «короля».
– Всё-таки странно, что вы не поддались, – заметил Руслан, к которому вернулись прежние подозрения. – Разве вы не такой, как они? Тогда почему не сработало заклятие вампира?
Проницательно глянув на юношу, космач усмехнулся:
– Я сам наложил на себя заклятье – когда ушёл от людей. Это не вполне то, что требовалось Шершню.
– Он хотел накормить человечиной?
– Увлечь за порог, откуда не вернуться. Раз я не шёл под Зверя добром… Это как раскаяние.
– То есть?
– Раскаяние должно идти от сердца, и в рабство влезаешь по своей воле! Я ведь и сам жрал сырое мясо, только звериное. Это – допустимое зло. Но стоит шагнуть дальше… Если б не Оксанка!..
– Ты спас её, она – тебя, – сказал Вадим. – Так и живём!
– Теперь я поколдую, – объявил Михалыч. – У меня к этой девоньке долг.
Высвободясь из чужих рук, он проковылял к центру комнаты, больше не обращая внимания на оцепенелых Шершней. Внимательно оглядел останки, затем выдвинул из-под стола корыто, служившее для сбора крови, и принялся складывать в него искромсанные части, аккуратно снимая со стола.
– Перестань! – содрогаясь, попросил Вадим. – Всё равно её не оживить.
– Душа отлетела – это да, – признал колдун. – А тело собрать возможно, если нелюди ещё не переварили мясо. А там вдруг и душа возвратится? Полетает, полетает – да раздумает.
Он выдернул меч из ножен ближнего Магистра и с одного маха снёс ему голову, придержав за короткие кудри. Тут же свалил тело на пол, плечами воткнув в корыто. И опять хлынула кровь, сразу покрыв дно и быстро заливая останки. Тотчас те пришли в движение, будто облепленные невидимыми муравьями, и устремились каждый к своей цели, словно солдаты, смыкающиеся в строй.
– Ещё и животы вскрывать, – угрюмо сообщил Михалыч. – Нет бы самим постараться, как самураям!
– Всё, я умываю руки! – поспешно объявил Вадим. – Где у вас умывальник?
Он сознавал, что Шершни уже мертвы, – но распотрошить девять тел, чтобы восстановить одно, ими съеденное!.. Во всяком случае, на это лучше не смотреть.
А может, так и надо? – думал Вадим, вдвоём с Русланом поднимаясь в гостиную. Если уж ешь кого-то, следует быть готовым, что тебе возразят, а то и вскроют. «Отдай моё сердце!» – как говорилось в детской страшилке. И ведь придётся отдавать, куда денешься?
Оглянувшись, он встретился взглядом с Оксаной, решившей не оставлять отца даже в таком жутком предприятии. И плотно закрыл дверь, сочувственно вздыхая. Хотя… ко всему привыкаешь.
– Надо за Алёхой сходить, – сказал Вадим, распахивая в комнате окно. – Измаялся пацан с таким соседом!
Однако Руслана заботило иное.
– По-вашему, это правильно? – нахмурясь, спросил он. – Ну, что вытворяет сейчас Михалыч… Чего он там лепит, а?
– Даже не голема, – усмехнулся Вадим, – ибо не из глины. И не чудище Франкенштейна. Он лишь воссоздаёт поруганное девичье тело по изначальному эталону – возможно, даже делает его совершенней!
– Зачем – чтобы властвовать над ним? И станет оно прислуживать колдуну, исполнять его прихоти!..
С опаской Вадим вгляделся во взволнованное лицо юноши. Лишь бы тот не кинулся утверждать правду, как её понимает, – невзирая на лица и собственные пристрастия. Разве мало народу порешили такие вот витязи – под горячую руку и высокие словеса?
– Не следует думать о людях худо, – изрёк Вадим, – пока остаются иные варианты. Давно тебя самого поливали Шершневой кровью?
– Но об этом типе такое говорят!..
– Наверно, Николь? – Вадим с презрением хмыкнул. – Нашёл источник!.. Не отравись по молодости.
– И другие сказывали: он над Оксанкой такое творит!..
– А почему не спросить у неё?
– Как же, ответит она!..
– Нет?
– И пробовать не стану.
Юноша даже зарделся – от гнева или от смущения. Или от обоих чувств сразу. Вблизи он оказался не таким монолитом, каким гляделся со стороны. Каждого что-то гложет, а тут ещё и личные мотивы мешаются.
– Хочешь выяснить – давай разбираться, – предложил Вадим. – А если для тебя главное: себя доказать, – занимайся этим с другими.
– Себя делами доказывают, разве нет? А мне нужен совет.
– Ты уж сам выбирай, кого слушать, – здесь никто не поможет.
– Предположим, я выбрал. Что посоветуете?
– Самому думать, своей головой. Смотреть без предвзятости. Учитывать советы старших, но и только.
– Так я ж и стараюсь…
– Пока у тебя взамен понимания – набор тезисов, как в ленинских статьях, – сказал Вадим. – Нет ничего лживей простых истин – они призваны затуманивать мозги заурядам!