Мирон сын Мирона
Шрифт:
— Я проверю, ты будь тут, — Аэлла пошла на выход, и Эл двинулась следом, не покидая госпожу почти весь последний год.
Она ещё ждала какое-то время в зале для приёмов, пока гости поднимались к ней, волновалась, не зная, о чём и думать. Наконец, дверь распахнулась, зашли слуги, охрана и… Идвар…
От тех эмоций, что она испытала, увидев его живым, Аэлла не смогла устоять на ногах, чуть сознание не потеряла, только Эл оказалась рядом, поддержала, не дав упасть, усадила в кресло. Аэлла сидела, отвернув лицо, не верила, не могла верить, боялась даже смотреть в его сторону, просто помнила, и ей даже этого хватало. Вдруг закрыла пальцами
Наконец, она убрала руки и сквозь слёзы посмотрела на него, такого знакомого, родного, любимого. За этот момент даже вчера она могла бы жизнь отдать, а сегодня не знала, что и сказать, глядела и не могла поверить.
— Выпей водички… — Идвар протянул ей кубок, и она выпила его почти весь, громко стуча зубами о край, а сама смотрела на него поверх кубка. Потом сидела, опустив плечи, молча стирала слёзы с лица, шумно вздрагивала от рыданий, как бывает после слёз. Идвар сам говорил ей:- Всё нормально, всё хорошо, я дома, я теперь рядом… Всё теперь будет хорошо…
Аэлла подняла голову и посмотрела на него в упор, разглядывая родное лицо, потом вскинулась вдруг и порывисто обняла, прижимая к себе, Идвар тихо ахнул сквозь стиснутые зубы от боли в ключице, и Аэлла отстранилась, нахмуриваясь.
— Что случилось?
— Ключица…
— Ещё не зажила?
— Я опять её сломал…
Она закусила губу, будто ей самой больно, шепнула:
— Надо показать врачу…
— Потом…
Она покачала головой, всё ещё не веря в происходящее. Он! Это он! Похудел сильно, волосы ещё длиннее стали, а глаза — больше, потому что щёки впали, вид усталый, измученный. Но это он. Её Идвар. Родной. Живой Идвар. Господи…
— Тут столько произошло… — шепнула.
— Я знаю, твой брат мне всё рассказал…
— Ты видел его?
— Он даже поделился со мной своей свитой, мне дал большую часть, представь себе.
Аэлла опустила глаза, виноватясь:
— Я отпустила его, ввела в совет, я боялась, не знала, что делать, никому не могла довериться…
— Всё нормально, — он мягко перебил её.
— Будет война, Идвар…
— Я знаю, — опять перебил.
— Война с твоим отцом…
— Я знаю, — он покачал головой согласно.
— И ты не попытаешься её остановить?
— Это бесполезно, — он отвернулся, глядя в сторону, подумал несколько секунд и перевёл взгляд опять на Аэллу, — поверь мне, короля сейчас никто не остановит…
Аэлла вздохнула.
— Он отправил мне письмо, требовал, чтобы я прислала к нему Айрила… на казнь…
Идвар нахмурился, сомкнул губы в холодную незнакомую линию, как не делал до этого ни разу. Удивил этим Аэллу. “Он другой… совсем другой стал…”
— От меня он требовал того же, хотел, чтобы я казнил его… — повернул голову, посмотрел на Аэллу, а до этого смотрел в сторону. — Угрожал войной…
— А ты? — она прошептала чуть слышно. Оно и понятно, ладно, она против решения короля высказалась, она сестра, но он-то почему? Она же враги! Они соперники, друг друга ненавидящие, как Айрил позволил ему ещё вернуться сюда?
— А что я? — Идвар поднялся на ноги и посмотрел на неё сверху вниз, дёрнул головой, отбрасывая со лба упавшие волосы, и усмехнулся, добавляя:- Твой брат — это только предлог начать войну, уничтожить Райрон и весь род князей. Ты знаешь, как он уже жалеет, что не убил тебя? Ты ведь была там…
Аэлла опустила голову, вздохнула, не зная, что сказать, что сделать. Это всё король. Зачем ему нужна эта война?
— Значит, если бы я и отправила Айрила в Мирополь, он всё равно начал бы эту войну?
Идвар пожал плечами, ответил:
— Я думаю, да… Он ненавидит Райрон, ненавидит за то, что мы проводим свою политику, с ним не советуемся, не вернули войска, затеяли гражданскую войну, и не казнили опального князя. За то, что я требовал звания Майнора для Уарда… Да и… — он осёкся и не договорил. Нет, он никогда ей не скажет об этом. Кто он такой? Кто отец его? Что он скажет ей? “Извини, дорогая, моя мать меня где-то нагуляла, с кем-то, и никто не знает, с кем… Может, с каким-то проходимцем, может, с последним слугой…” Так сказать? Наш сын, получается, неизвестного рода… Нет! Он никогда ей не скажет… Лучше быть сыном подлеца, тирана, убийцы, но короля, чем вообще неизвестно кого…
Аэлла заметила его смятение и спросила:
— Что?
— Ничего… Всё нормально… — он глядел на неё, а губы всё так же — незнакомая холодная линия. Случилось что-то, не иначе, Аэлла чувствовала это. Он не говорит. Скрывает от неё, что за тайны? Разве было такое раньше?
Она поднялась со своего места, встала рядом и спросила напрямик:
— Что случилось, Идвар?
— Ничего… — он покачал головой, заверяя её, но Аэлла не верила ему, спросила:
— Разве?
— Всё нормально, просто я устал, столько времени, всё пешком, да и случилось это, сколько народу погибло, ребята мои, молодые, один Киран остался… Как это случилось всё — поверить не могу, будто сон ужасный…
— Один из них вернулся, кстати, всех напугал до смерти… Всё прошло, ты дома…
— Что Уард? — спросил через минуту раздумий.
— С няней сейчас… Подрос, уже сидит, когда держишь, игрушки грызёт…
Идвар улыбнулся вдруг, за всё это время впервые так по-доброму, знакомо, по-старому, как когда-то, и Аэлла не вытерпела, обняла его, прижимаясь к груди, и Идвар тоже обнял её в ответ; обнимал ладонями за спину, прижимая к себе. Как давно она мечтала об этом: ощутить рядом сильные руки, грудь любимого мужчины, который бы заботился, сам решал предстоящие проблемы, вот, даже хотя бы с этой проклятой войной…
Аэлла закрыла глаза и снова заплакала, на этот раз тихо, без истерики и громких рыданий, просто слёзы сами собой побежали из глаз, а Идвар тихо и спокойно гладил её по голове, по спине, вселяя уверенность, желание жить дальше.
*
Он и правда изменился с того дня, как вернулся. Аэлла следила за ним со стороны и не могла понять, что могло случиться с ним, что повлияло на него, ведь он ничего ей не рассказывал. Замкнулся, стал ещё более молчаливым, часто думал о чём-то. Сначала Аэлла думала, это из-за войны, ведь предстояла война с Мирополем, с его Родиной, с отцом, с королём. Но Идвар занимался приготовлениями к ней, как к любой другой, обычной, как он готовился к войне гражданской. Это было что-то другое, что-то серьёзнее. Но на все вопросы жены Идвар отмалчивался, говорил что-то бессвязное, и это ещё больше доказывало, что что-то случилось. И, когда она поняла это, ещё больше захотела знать, чтобы помочь ему, понять и успокоить. Но не могла.