Мирон сын Мирона
Шрифт:
Потому что она не безразлична, она дорога, он любит её, и никого дороже её нет в этом мире. Он — круглый сирота, ни отца, ни матери, есть, правда, брат по отцу, но отношения между ними, конечно… И она сирота. У неё нет ни матери, ни отца, и тоже есть брат… У них двоих намного больше общего, общий сын, и не зря они полюбили друг друга, общая ненависть к королю и его порядкам. И эту войну им придётся пережить вместе, король не будет разбираться, кто прав, кто виноват. Теперь она — его жена, и он должен нести ответственность за неё, за Уарда…
Конечно, она всё знала уже давно, ещё в Мирополе, и только в этом её вина. Она
Идвар развернул коня, отдавая приказ:
— Мы возвращаемся.
Сейчас ему больше всего захотелось быть дома, в Райроне, рядом с Аэллой. Близится война, кто знает ещё, чем она закончится. Стоит ли растрачивать попусту последние мирные дни? Их можно провести рядом друг с другом. Надо беречь это время…
И он оказался прав. Только увидел её, глазами в лицо упёрся, и потянулся навстречу, сгрёб в объятья, прижимая к себе, не стесняясь ни свиты своей, ни слуг, звеня доспехами. Аэлла поджала губы, будто вот-вот и расплачется, упёрлась в грудь ладонями, растопыренными пальцами, шепнула через миг:
— Идвар, прости меня…
Он ответил и ей шёпотом, дыша в висок:
— Я не хочу об этом, никогда не хочу больше… Я устал, и просто… — замер на миг, — люблю тебя…
Он старался забыть то, что мучило его, уйти в дела с головой, но, тем не менее, собрался и написал письмо королю. И в нём высказал всё, что хотел: “Вы обманули меня. Из достоверных источников в Мирополе мне стало известно, кто настоящий мой отец… Для вас, думаю, не будет новостью, что это ваш брат Уард, Мирон по рождению. Ваша жена, мой король, изменила вам с вашим же братом, но вы сумели сжить со света и её, и его, но не сумели убить меня… как не сумели это сделать и по дороге в Райрон. Это подлые, нечестные поступки, недостойные короля. Вы убиваете своих подданных в своих личных целях, подданных, о которых должны заботиться. Вы убили и моих людей.
По правилам чести я должен мстить вам за смерть моих родителей и вверенных мне людей. Кроме того, мой сын и я сам являемся представителями королевского рода, с такой же кровью, что течёт в жилах ваших сыновей, и вас. Поэтому мы имеем полное кровное право, претендовать на трон Мирополя.
Оставляю за вами выбор решения. Думаю, вы справитесь с этим достойно”.
Это письмо, которое, естественно, вызовет бурю гнева у короля, Идвар решил отправить в Мирополь с бароном Ноддаром. Он ещё помнил участь молодого парламентёра, и надеялся, что человек, мирополец по происхождению, не расстанется с жизнью по прихоти короля.
— Почему я? — Барон удивился до изумления.
— Я хочу, чтобы это сделали вы. Это приказ.
— Можно послать письмо с любым гонцом, не обязательно для этого посылать меня, тем более, я — член военного совета, а готовится война.
— Вот именно, — Идвар вздохнул. — Я боюсь, что это письмо сильно разозлит короля, а вы свой… вам ничего не будет, скажете, что я послал вас сам, и вы ничего не знаете…
— Если так, то он меня назад не отпустит.
— Не отпустит, — согласился Идвар. — Но вам и не нужно быть на этой войне. Она не ваша. Вы здесь только со мной, а я отпускаю вас. Может так статься, что в этой войне мы будем воевать с вами по разным сторонам, друг против друга. Подумайте, на чьей стороне вы хотели бы быть после победы?
Ноддар ничего не ответил, но письмо взял. До Мирополя больше десяти дней пути, у него будет время подумать.
*
Король получил это письмо и, конечно же, ответил на него. Ответ был коротким и ясным — он объявил войну Райрону. И когда самый быстрый гонец доставил это письмо, Идвар всполошился. Это значит, что армия Мирополя уже на подходе. Идвар знал, что так и будет, ждал этого в душе, но когда всё случилось, неприятно удивился. Война всё-таки будет. И это объявление войны королём ещё раз доказало, что отцом Идвара, в самом деле, был Мирон Уард…
Герцог призвал всех своих вассалов и их армии на войну; в Райрон начали стекаться войска, рыцари и пехота, арбалетчики и даже добровольцы. Несмотря на то, что время уже было к осени, жители Райрона единым фронтом поднялись на войну с миропольским королём. Заинтересован оказался каждый. И это было удивительно.
Все эти дни Идвар нервничал, несмотря на множество проведённых им в жизни боёв, он испытывал тревогу, жил предчувствием страшного боя, от которого зависела его жизнь, жизни тех, кого он любил. На десятки раз проверял приказы, сам, собственноручно осматривал отряды солдат, что приводили его вассалы, не вылезал из карт, ища удобные места для засад и будущих битв, хотя знал уже весь Райрон почти вдоль и поперёк.
С востока прибыл граф Айрил со своей армией, его Идвар принял в свои рыцари, проведя обряд оммажа всего пятнадцать дней назад. С западных земель прибыли войска во главе с бароном Свэйном. Идвар и не знал, что это Аэлла вызвала его в Райрон. Прибывали войска с севера, запада, востока.
Вскоре пришло известие, что к границам Райрона подходит армия. На утро герцог Идвар объявил выступление и своих войск на юг Райрона, именно там должно будет произойти первое столкновение. А пока Идвар и Аэлла были у себя. Уже было поздно, Уард спал, да и в замке было уже тихо. Завтра — в дорогу, и всё будто замерло, затихло в ожидании.
Всё это время Аэлла была беспокойна, не находила себе места, волновалась от одной только мысли, что Идвар уезжает на войну. Уезжает надолго и, может быть, даже… Господи, об этом и думать было страшно. Она уже потеряла его однажды и страдала всей душой. И что же опять? Опять мучиться и тосковать в страхе потерять его? Почему? Почему всё так? Зачем нужна была эта война?
А тут ещё знакомая тошнота поселилась в теле, так невовремя. Усталость часто лишала сил, она уставала даже от Уарда. Часто думала: “Что же делать? Как-то надо, наверное, сказать ему…” Но как это сделать она не знала. Думала, он не поймёт, тем более сейчас, когда нужно думать совсем о другом. О, Боже… Ну, почему всё так? Из-за этой войны она не может нормально поговорить с мужем. Когда он вернётся ещё? Когда она ещё сможет сказать ему?
Всё невовремя, всё не к месту. И эта война, и начинающаяся осень, ещё и это… Теперь о себе-то ничего не знаешь, что будет дальше, где искать убежища, где спрятаться, всё будущее под вопросом.
Аэлла присела на край кровати, собираясь ложиться. Идвар стоял у кроватки ребёнка, смотрел на спящего сына.
— Идвар? — Он молча повернул голову и посмотрел на неё. — Я боюсь за тебя…
— Всё будет хорошо, — он и сам хотел в это верить. — Я вернусь, вот увидишь…
— В прошлый раз так же говорил, я чуть с ума не сошла от горя.