Мирон сын Мирона
Шрифт:
Айрил посмотрел на молодого телохранителя герцога. Киран его звали. Это с ним они вдвоём почти через всё королевство прошли. Герцог и сейчас его к себе приблизил, доверяет. Хотя и самого Айрила он в совете при себе оставил, сделал своим рыцарем, вассалом, дал титул графа и земли на востоке. Пусть и не друзья они совсем, так, товарищи по общему делу, но и как сеньор он ведёт себя толково, не злобствует и претензий лишних не предъявляет. С таким господином жить можно, если бы не война. А хочешь дальше жить, надо войну эту проклятую выиграть, или жизнь положить, защитить сеньора своего и свою землю от притязаний короля…
Делегация Мирона вызвала у Айрила противоречивые чувства. Сначала они злили его все, он их даже ненавидел, будто
— Может, они там уже поубивали друг друга?
— А сходи — проверь! — кто-то предложил в ответ.
Все засмеялись вдруг, и райронцы, и миропольцы. Сначала тихо, каждый сам себе, потом громче уже, переглядываясь друг с другом, как компания старых друзей. И Айрил с улыбкой оглядывал лица и думал, что, возможно, к вечеру большая часть их будет уже мертва, или, мучаясь, будет кричать от ран, проклиная весь свет.
Из райронцев, что герцога ожидали, кто-то обратил внимание на другое:
— Так ведь оружие всё здесь…
И все это помнили и понимали, а всё равно опять засмеялись, будто думали совсем о другом. Смеялись, пока один из миропольцев, что всё время сидел на коне особняком от всех, перебил мрачно:
— Совсем не время и не место для смеха.
Все как-то после этих слов замолчали, успокоились, затихли надолго. Айрил неторопливо рассматривал серьёзного миропольца. Он давно уже притягивал к себе взгляд, отличался даже внешне. Держался в седле прямо, уверенно, он единственным был из всех, кто не покинул седла, кто остался ждать верхом. Доспехи его были чёрными и украшенными серебряными вставками по запястьям, локтям, плечам, даже сюрко его и его коня были чёрными. А сам — серьёзный, прямой. Длинные седые волосы волнистыми прядями спускались до плеч, светились белым серебром. И глаза его привлекали внимание, чёрные, глубокие, приковывали взгляд.
Айрил склонился к ближайшему офицеру, спросил:
— Кто это?
Ему ответили шёпотом:
— Вальден… герцог Вальден…
Брови графа Айрила дрогнули в удивлении. А он и не думал, хотя наслышан о герцоге был всякого. Говорили, что у него талант полководца, именно он был учителем герцога Идвара, толковый военачальник. И в этой войне ему придётся воевать со своим учеником. Кто будет сильнее?
Видно, что происходящее вызывало у герцога недовольство, он ждал от этого мероприятия неприятностей. Поэтому так и держался в стороне, поэтому был таким мрачным и серьёзным. Наверное, в этом походе он всё же был главным, и во всей кампании у него ответственности перед королём больше, чем у кого бы то ни было здесь. Его можно понять. Какая может быть ответственность у мальчишки пятнадцати лет? Король спросит с главного советника, спросит с герцога Вальдена, и будет прав.
Времени прошло уже порядочно, уже и сомнения появились: а всё ли в порядке? Почему так долго нет ни Мирона, ни герцога? О чём они так долго договариваются там? Может, уже пора вмешаться?
Наконец, из шатра вышли и Мирон, и герцог, молча пошли к своим людям. Оруженосцы подвели лошадей, помогали рыцарям подниматься в сёдла. Лишь герцог Вальден с ожиданием смотрел в лицо Мирона, ждал ответа на немой вопрос. Идвар и его люди не отправились к своему лагерю, вслед за герцогом своим окружение двинулось к людям Мирона. Идвар поравнялся с Адорром, они вдвоём держали коней бок о бок, и люди герцога оттеснили миропольцев в сторону.
— Что происходит? — первым заподозрил неладное герцог Вальден, повысил голос, спрашивая:- Господин Мирон, что вы делаете? Что вы намерены делать?
Но Адорр ничего не ответил ему, дал шпоры коню и поскакал к своему войску, окружение Идвара и он сам не оставляли его, тянулись следом, а за ними и люди самого Мирона. Необъяснимые чувства зародились в сердце герцога Вальдена, предчувствие каких-то неприятностей, серьёзных неприятностей, грозящих бедой. Ему не нравилось происходящее, жутко не нравилось, до мурашек по спине.
Всё сопровождение Мирона остановилось, не доехав до строя рыцарей некоторое расстояние. Адорр привстал на стременах и окинул своих солдат быстрым взглядом, повернул голову влево, вправо. Сверкающие ряды рыцарей зашумели еле слышным рокотом. Никто не понимал, что происходит, но волнение охватывало всех.
Адорр закричал, обращаясь к своим солдатам:
— Воины Мирополя, позвольте мне обратиться к вам! — Голос его был необычайно громким, таким, какого от него Идвар даже и не ожидал никогда. По-мальчишески звонкий, высокий, но в нём чувствовалась сила, она заставляла прислушиваться даже самых дальних солдат. Те, кто слышал хорошо, передавали другим, назад, в другие ряды. — Эта война, которая началась, неправильная война, братоубийственная война. Мы убиваем людей одного королевства, а я… — он сделал паузу, резко дёрнул подбородком в сторону, — а я воюю с родным братом. Я переговорил с герцогом и выяснил, что эта война навязана королём, на самом же деле, эта война — подозрение короля в государственной измене… — опять сделал паузу, словно давая возможность воинам передать его слова друг другу. — А если так, — продолжил Мирон Адорр громко, — то дело это должно решаться не войной, а судом… Суд короля должен выносить приговор, а для этого герцога должны арестовать и допросить… Арестовать и допросить, а не начинать войну… Война — это не выход, если кого-то обвиняют в измене. Обвинение — не преступление, и за него не наказывают смертью!..
Адорр замолчал, опустив голову, а потом добавил к уже сказанному:
— Я складываю оружие! Я выхожу из войны и перехожу на сторону Райрона!
В рядах миропольской армии неодобрительно загудели, вряд ли хоть кто-то половину понял из того, что сказал молодой Мирон. Но про то, что он покидает армию, поняли все. Он не просто оставлял войско — он предательски переходил на сторону противника, на сторону опального Райрона. Неслыханный поступок, дерзкий. Это и не поступок, это — преступление перед короной, перед королём, перед долгом.
Армия Мирополя гудела, как потревоженный улей, гул голосов поднимался в небо. Герцог Вальден огромными глазами смотрел на своего подопечного, хрипло спросил еле слышным голосом:
— Не может быть… этого не может быть… Что он сказал вам? Как это могло быть?..
Адорр медленно перевёл на него глаза и ответил:
— Я выхожу из войны, я не хочу участвовать в этом… Возвращайтесь, герцог, уводите войско, битвы не будет. Уходите назад, это мой последний приказ. Король всё объяснит вам сам. Герцог Райрона обвиняется в заговоре, это преступление, которое требует расследования, а не начала войны против всего Райрона… Уходите! — Адорр повысил голос, и добавил уже всему войску:- Командование я перекладываю на герцога Вальдена, и приказываю вам уходить в Мирополь. Всё!
Он развернул коня, потянув повод, а герцог Вальден закричал, не сводя глаз:
— Предатель! Как ты мог предать короля… отца своего… Гореть тебе в аду за это! Никто не простит тебя, мальчишка! — Герцог бросился вперёд, ударяя коня шпорами, потянул меч из ножен, но люди Мирона сумели удержать герцога, а райронские сопровождение прикрыло молодого Мирона собой. Герцог закричал громко, сверкая чёрными глазами:- Тебя и твоего брата ждёт смерть! Я знаю, от кого это… Будьте вы прокляты, предатели! — Он гневно смотрел в лицо Идвара. Конечно, а кто же ещё мог так сильно поменять мнение Мирона, хватило одной встречи. Мирон был одним до этого и думал по-своему, когда ещё не встретился с братом, а теперь его будто подменили, будто другим стал. — Это всё из-за тебя… — прошептал Вальден, не сводя взгляда с лица Идвара. — Что ты сказал ему? Что ты наговорил ему?.. — Герцог шептал даже на “ты”, сейчас ему было всё равно.