В стране роскошной, благодатной,Где Евротейский древний токСреди долины ароматнойКатится светел и широк,Вдоль брега Леда молодая,Еще не мысля, но мечтая,Стопами тихими брела.Уж близок полдень; небо знойно;Кругом все пусто, все спокойно;Река прохладна и светла;Брега стрегут кусты густые…Покровы пали на цветы,И Леды прелести нагиеПрозрачной влагой приняты.Легко возлегшая на волны,Легко скользит по ним она;Роскошно пенясь, перси полны,Лобзает жадная волна.Но зашумел тростник прибрежный,И лебедь стройный, белоснежныйИз-за него явился ей.Сначала он, чуть зримый оком,Блуждает в оплыве широкомКругом возлюбленной своей;В
пучине часто исчезает,Но, сокрываяся от глаз,Из вод глубоких выплываетВсе ближе к милой каждый раз.И вот плывет он рядом с нею.Ей смелость лебедя мила,Рукою нежною своеюЕго осанистую шеюМладая дева обняла;Он жмется к деве, он украдкойЕй перси нежные клюет;Он в песне радостной и сладкойКак бы красы ее поет,Как бы поет живую негу!Меж тем влечет ее ко брегу,Выходит на берег она;Устав, в тени густого древа,На мураву ложится дева,Но длань главою склонена.Меж тем не дремлет лебедь страстный:Он на коленях у прекраснойНашел убежище свое;Он сладкозвучно воздыхает,Он влажным клевом вопрошаетУста невинные ее…В изнемогающую девуОгонь желания проник:Уста раскрылись; томно клевуУже ответствует язык;Уж на глаза с живым томленьемНабросив пышные власы,Она нечаянным движеньемРаскрыла все свои красы…Приют свой прежний покидаетТогда нескромный лебедь мой;Он томно шею обнимаетВкруг шеи девы молодой;Его напрасно отклоняетОна дрожащею рукой:Он завладел —Затрепетал крылами он, —И вырывается у ЛедыИ девства крик и неги стон [17] .
17
Пер. с франц. Е. Баратынского.
Тантал
Х. де Аргихо. «Карают боги гнусного Тантала…»
Карают боги гнусного Тантала,чья низость на пиру ввела их в гнев.Своим обманом мудрость их презрев,изведал он, что значит их опала:к воде ладони тянет он устало,почти касается рукой дерев,но Эридан уходит, обмелев,и дерево ему плода не дало.Ты удивлен, страдальцу сострадая,что плод, в его уста не попадая,приманкой служит для его очей?Ну что ж, окинь округу трезвым взглядом,и ты увидишь сто Танталов рядом —несчастных, средь богатства, богачей [18] .
18
Пер. с исп. П. Грушко.
Ю.С. Вельхавен. Тантал
Безмерно гордый, что любим богами,Дерзнул Тантал с небес позвать их в дом,Они вошли неслышными шагамиИ сели за столом.И вот, всегда ласкаемый на небе,Вновь был почтен он всех богов отцом:Дать нектара ему велел он ГебеИ наградить венцом.Он пил – и грудь охватывало пламя;С тех пор и до конца он был томимТоской, не исцеляемой богами,По радостям земным.Над ним свершилось Эвменид деянье:Как повествует древний, темный миф,Сошел он в дол отверженных, к страданью,Питья богов испив;Тугие гроздья, сладким соком полны,Касались тих жаркого чела,И, чистые свои вздымая волны,У губ река текла,Но от него отшатывался каждыйЕму в мученьях вожделенный плод,И мимо уст, не утоляя жажды,Струилась пена вод.От пития земного нет блаженстваТому, кем кубок Гебы был испит:Он в гордом сердце жажды совершенстваВовек не утолит [19] .
19
Пер. с норвеж. А. Шараповой.
Сизиф
Х. де Аргихо. Сизиф
Стеная от усталости фатальной [20] ,За шагом шаг, пятой ища опору,Он тяжкий камень вкатывает в гору;Но лишь приблизится к вершине скальной,Выскальзывает камень колоссальныйИз рук – и вновь, согласно приговоруСудьбы враждебной, вверх по косогоруОн должен груз толкать первоначальный.Но, как бы ни был труд Сизифа тяжек,Его измученные казнью рукиПорою ведают отдохновенье;Лишь мне судьбина не дает поблажек:От
гнета памяти моей и мукиНет передышки даже на мгновенье [21] .
20
Фатальный – безнадежный и неизбежный.
21
Пер. с исп. Г. Кружкова.
Ю.С. Вельхавен. Сизиф
Счастливые могли сойти гурьбоюВ Элизиум, где медленная влагаБесшумных рек и полнота покояНапоминала им земные блага.Но мне открылась даль иного мифа:Зеленый куст, склонившийся над Летой,Стон музыки и немота Сизифа.Проходят дни. Зима сменяет лето.Счастливые несутся пестрой стаей.Ничтожные бредут толпой унылой.Он рвется вверх, безмерно вырастая —Еще гордясь закабаленной силой.Уже вот-вот он будет на вершине,Толпа теней его припомнит имя.Но камень рухнул – и опять в долинеЕго следы пересеклись с другими,Высот не испытавшими следами.И сам себе он кажется безвольнымНичтожеством: он не осилил камень,Который мог бы стать краеугольным.Нагорный храм мог сделаться итогомЕго мечты, возвысившись над бездной.Несчастный грешник, ты осмеян богом —Ты побежден в сраженье с бесполезным.Но каждым низвержением гранитаТы давишь змей, крадущихся по склонам.Храм не воздвигнут, но змея убита.Ты победил в стремленье непреклонном [22] .
22
Пер. с норвеж. А. Шараповой.
В. Вирпша. Сизиф
После того как он в очередной разВкатил камень в гору и тот скатился,Сизиф сошел с горы и уселсяНа своем мертвом палаче. ХодЕго рассуждений был следующий:Я осужден; своего палача я самПривожу в движенье; стало быть палачНе может принудить меня к исполнениюПриговора.Действительно, ад был пуст.Насколько хватает глаз: гора,Камень, сухая трава аж до склона неба,Он сам, Сизиф, воздух для дыханья,Немного света из неизвестного источника иНичего сверх этого. Вывод был правильный:Палач беспомощен. СизифЗакурил папиросу,Докурил папиросу, погасилОкурок и пошел. Гора уменьшалась,Камень (палач) исчез; Сизиф неВстретил никого, кто мог бы его принудить,но не почувствовал себя свободнее [23] .
23
Пер. с польск. В. Британишского.
I.4. Прометей
Басни Эзопа о Прометее
Прометей и люди
Прометей по повелению Зевса вылепил из глины людей и животных. Но увидел Зевс, что неразумных животных получилось гораздо больше, и велел ему часть животных уничтожить и перелепить в людей. Тот повиновался; но получилось так, что люди, переделанные из животных, получили облик человеческий, но душу под ним сохранили зверообразную.
Басня направлена против человека грубого и глупого.
Две сумы
Прометей, вылепив людей, повесил им каждому на плечи две сумы: одну с чужими пороками, другую – с собственными. Суму с собственными пороками он повесил за спину, а с чужими – спереди. Так и получилось, что чужие пороки людям сразу бросаются в глаза, а собственные они не замечают.
Эту басню можно применить к человеку любопытному, который в собственных делах ничего не смыслит, а о чужих печется.
Зевс, Прометей, Афина и Мом
Зевс сотворил быка, Прометей – человека, Афина – дом, и выбрали они в судьи Мома [24] . Позавидовал Мом их творениям и начал говорить: Зевс сделал оплошность, что у быка глаза не на рогах и он не видит, куда бодает; Прометей – что у человека сердце не снаружи и нельзя сразу отличить дурного человека и увидеть, что у кого на душе; Афине же следовало снабдить дом колесами, чтобы легче было переехать, если рядом поселится дурной сосед. Разгневался Зевс за такую клевету и выгнал Мома с Олимпа.
24
Мом – олицетворение злословия и насмешки в греческой мифологии.
Нет ничего столь совершенного, чтобы быть свободным от всяких упреков.
Лев, Прометей и слон
Лев не раз жаловался Прометею: сотворил его Прометей и большим, и красивым, в пасти у него – острые зубы, на лапах – сильные когти, всех он зверей сильнее. «И все-таки, – говорил лев, – боюсь я петуха!» Отвечал ему Прометей: «Зря ты меня винишь! Все, что мог я сделать, ты от меня получил; просто душа у тебя слишком слабая!» Начал лев плакаться на свою судьбу и жаловаться на свою трусость и решил наконец покончить с жизнью. Шел он с такой мыслью и встретил слона, поздоровался и остановился поговорить. Увидел он, что слон все время шевелит ушами, и спросил: «Что с тобой, почему у тебя такие беспокойные уши?» А вокруг слона в это время как раз порхал комар. «Видишь, – сказал слон, – вон этого, который маленький и жужжит? Так вот, если он заберется мне в ухо, то я погиб». Сказал тогда лев: «Зачем мне умирать? ведь я должен быть настолько же счастливее слона, насколько петух сильнее комара!»