Мировая художественная культура: Древний Восток. Египет. Месопотамия. Палестина
Шрифт:
«Тот, чьи близнецы любимые – Два Ока, Владыка Двух Истин» – таково имя твое. Я прибыл, дабы узреть тебя, я принес тебе Две Истины, я устранил ради тебя грехи мои.
Умершему внимала Великая Эннеада – боги, под предводительством Ра возглавлявшие Загробное Судилище, и Малая Эннеада – боги городов и номов. В Великую Эннеаду, помимо Ра, входили Шу, Тефнут, Геб, Нут, Нефтида, Исида, Хор, Хатхор, Ху (Воля) и Сиа (Разум). Головы всех судей украшало перо Истины – перо Маат.
Произнеся свою речь, умерший приступал к «Исповеди отрицания»:
– Я не совершал несправедливости против людей. Я не притеснял ближних. <…> Я не грабил бедных.
Перечислив сорок два преступления и клятвенно заверив богов, что ни в одном из них он не виновен, умерший восклицал:
– Я чист, я чист, я чист, я чист, моя чистота – это чистота Великого Бену, что в Ненинесут. <…> Мне не причинят вреда в Великом Чертоге Двух Истин, ибо я знаю имена богов, пребывающих там вместе с тобой.
После «Исповеди отрицания» умерший обращался к Малой Эннеаде, называя по имени каждого из сорока двух богов и снова заверяя их в своей непричастности к преступлениям. Затем боги начинали допрос умершего: – Кто ты? Назови свое имя. – Я нижний побег папируса. Тот, кто в своей Оливе. – Вот мое имя. – Откуда ты прибыл? <…> – Я прибыл из города, что лежит к северу от Оливы.
Когда допрос заканчивался, перед лицо Ра-Хорахте и Эннеад представали Мешент, «ангел-хранитель» Шаи, богиня доброй судьбы Рененут и душа Ба, покойного египтянина. Они свидетельствовали о характере умершего и рассказывали богам, какие он совершал в жизни добрые и дурные поступки.
Исида, Нефтида, Селкет и Нут защищали покойного перед судьями. После этого боги приступали к взвешиванию сердца на Весах Истины: на одну чашу клали сердце, на другую – перо богини Маат. Если стрелка весов отклонялась, покойный считался грешником, и Великая Эннеада выносила ему обвинительный приговор, после чего сердце отдавалось на съедение страшной богине Ам(ма)т – «Пожирательнице», чудовищу с телом гиппопотама, львиными лапами и гривой и пастью крокодила. Если же чаши весов оставались в равновесии, покойный признавался оправданным.
Отчего греховное сердце должно было быть легче (или тяжелей) пера Маат, строго говоря, неизвестно, есть только гипотезы. Так, например, ряд египтологов придерживается мнения (разделяемого и автором), что весы служили для загробных судей своеобразным «детектором лжи»: взвешивание сердца производилось не после «Исповеди отрицания» и второй оправдательной речи, а одновременно с ними – на протяжении всего допроса сердце покоилось на чаше весов, и если умерший оказывался виновным в каком-либо из преступлений, то, едва он начинал клятвенно утверждать обратное, стрелка немедленно отклонялась.
Автору представляется, что древнеегипетское мифическое действо взвешивания сердца символически выражает духовный смысл исповеди как таковой, смысл, одинаковый, по-видимому, во всех религиях, независимо от различий внешней атрибутики исповедального обряда.
Давно замечено, что человек, совершив дурной поступок, невольно (этот процесс бессознателен) ищет, а значит, и находит, оправдание, суть которого обычно сводится к тому, что поступок был вынужден обстоятельствами, а не совершен свободной волей. Рассказывая о таком поступке или вспоминая о нем, человек испытывает потребность привести оправдывающие его доводы; если же у него отсутствует такая возможность, им сразу овладевает некое внутреннее беспокойство, неудобство. В художественной литературе множество раз описано, как в такой ситуации хочется «отвести глаза», «сменить тему разговора» и т. п. Обряд же исповеди как раз и не допускает всякого рода оправданий – только «да будет слово ваше: “да, да”, “нет, нет”; а что сверх этого, то от лукавого». Таким образом, убедивший себя в собственной безгрешности (или, применительно к христианству, в искренности своего раскаяния в грехе) человек, заявив о своей безгрешности (раскаянии) вслух и будучи лишен возможности что бы то ни было добавить, сразу почувствует это самое внутреннее неудобство – «сердце изобличит ложь», и стрелка весов отклонится.
Эннеада оглашала оправдательный приговор, и бог Тот записывал его. После этого умершему говорили:
– Итак, войди. Переступи порог Чертога Двух Истин, ибо ты знаешь нас.
Умерший целовал порог, называл его (порог) по имени, произносил вслух имена стражей и наконец вступал в Великий Чертог, где на троне восседал владыка мертвых Осирис в окружении других богов и богинь: Исиды, Маат, Нефтиды и сыновей Хора.
О прибытии умершего объявлял божественный писец Тот.
– Входи, – говорил он. – Зачем ты прибыл?
– Я пришел, дабы возвестили обо мне, – отвечал покойный.
– В каком состоянии ты пребываешь?
– Я очищен от грехов. <…>
– Кому я должен возвестить о тебе?
– Возвести обо мне Тому, Чей свод из огня, Чьи стены из змей живых и Чей пол – водный поток.
– Скажи, кто это? – спрашивал Тот.
– Это Осирис.
– Воистину же, воистину [ему] скажут [имя твое], – восклицал Тот.
С эпохи Древнего царства существовало и другое представление – что Загробный Суд возглавляет Ра. Это представление просуществовало вплоть до Птолемеевского периода, но пользовалось значительно меньшей популярностью.
На этом Суд заканчивался, и египтянин отправлялся к месту вечного блаженства – в Поля Иалу, куда его сопровождал «ангел-хранитель» Шаи. Путь в загробный «рай» преграждали врата, последнее препятствие на пути умершего. Их тоже приходилось заклинать:
– Дайте путь мне. Я знаю [вас]. Я знаю имя [вашего] бога-хранителя. Имя врат: «Владыка страха, чьи стены высоки <…>. Владыки гибели, произносящие слова, которые обуздают губителей, которые спасают от гибели того, кто приходит». Имя вашего привратника: «Тот, кто [вселяет] ужас».
В Полях Иалу, «Полях Камыша», умершего ждала такая же жизнь, какую он вел и на земле, только она была счастливей и лучше. Покойный ни в чем не знал недостатка. Семь Хатхор, Непери, Непит, Селкет и другие божества обеспечивали его пищей, делали его загробные пашни плодородными, приносящими богатый урожай, а его скот – тучным и плодовитым. Чтобы покойный мог наслаждаться отдыхом и ему не пришлось самому обрабатывать поля и пасти скот, в гробницу клали ушебти – деревянные или глиняные фигурки людей: писцов, носильщиков, жнецов и т. д. Ушебти – «ответчик». Шестая глава «Книги Мертвых» рассказывает о том, «как заставить ушебти работать»: когда в Полях Иалу боги позовут покойного на работу, окликнув его по имени, человечек-ушебти должен выйти вперед и откликнуться: «Здесь я!», после чего он беспрекословно пойдет туда, куда повелят боги, и будет делать, что прикажут. Богатым египтянам обычно клали в гроб ушебти – по одному на каждый день года; беднякам же ушебти заменял папирусный свиток со списком 360 таких работников. В Полях Иалу при помощи магических заклинаний человечки, поименованные в списке, воплощались в ушебти и работали на своего хозяина.