Мировая революция-2.0

Калашников Максим

бесплатного» движения: сделать так, чтобы глупые миллионы леммингов-потребителей и «борцов за свободу», гонясь за дармовщинкой, сами надели на себя ярмо нового рабства. И сами превратили себя в стада жвачных немыслящих, кои так легко и приятно пасти власть имущим: владельцам банков, медиахолдингов, спецслужб и силовых структур.

Строить рабство руками самих будущих рабов! Концепция «постдемократии»

К еще одному великолепному трюку нынешних мировых революционеров отнесем гениальное смешение в умах мириадов дураков понятий «демократия» и «неолиберальный капитализм». То есть, право народа на управление собой в интересах большинства заменили на право самых сильных и агрессивных поедать слабых. На право богатого меньшинства навязывать свою волю всем прочим.

Об этом великолепно высказался Максим Кантор: «Особенность

нынешнего фрагмента истории в том, что демократия отождествила себя с либеральным рынком, отныне демократия находится в зависимости от соревновательного торжества сильного над слабым, и демократия объявляет своим достижением победу успешного над неуспешным. Победа в соревновании ничем не плоха: ведь у всякого следующего, потенциально сильного, тоже есть шанс на победу. Но отличие этих триумфов от триумфов, допустим, Перикла в том, что общество от победы сильного не выигрывает. Предметом заботы Перикловой демократии или демократии Джефферсона было общество, а не отдельный результат соревнований. Сегодня общество — это арена либерального рынка, в лучшем случае — зрители, но скорее — помеха соревнованиям. По замыслу, демократия не допускает торжества сильного над слабым: торжество случается в ходе соревнований, но уравновешивается правами прочих граждан — сильный оказывается в зависимости от общества, в котором разделяет обязанности гражданина. Но гибрид последнего времени «демократия — либеральный рынок» утверждает торжество над слабым как вечное, создает касту «сверхграждан», сильнейших игроков, граждан мира-рынка, — но отнюдь не граждан конкретного общества. Успешный на рынке автоматически делается влиятельным в политике; причем лишь ситуативно это политика конкретных стран — поскольку рынок не знает границ. Президенты банков, главы концернов, владельцы месторождений представляют не общество и даже не собственно капитал — но новое образование, демократическую номенклатуру…» (http://expert.ru/expert/2013/36/pozhar-demokratii/)

Сейчас в умы миллиардов слабых разумом внедряется идея «постдемократии». То есть, вы, дескать, сможете все время влиять на власть, используя социальные сети и электронные устройства.

Но сия очередная сказка для легковерных масс лишь маскирует главное противоречие дней сегодняшних: между либеральной демократией и финансовым капиталом. Власть финансистов («демократической номенклатуры» по Максиму Кантору, Закрытой Сети сегодняшнего типа — если выражаться нашим языком) несовместима с пресловутой демократией. А финансовый капитал, как мы уже знаем, с 1970-х годов подмял под себя все, подчинив себе и промышленность, и науку, и образование, и военных, и все, что только можно. Итальянский философ и футуролог Франко Берарди выражается очень недвусмысленно:

«Демократия мертва, потому что финансовый капитализм породил такую систему власти, которая не признает даже сам факт существования общества. Демократия хорошо работала тогда, когда экономические рычаги управления находились в руках буржуазии. Буржуазия была общественным классом с четко выраженной привязкой к территории: это был правящий класс городов, «бургов». Буржуазия имела потребность в образовании собственного сообщества и создании системы отношений внутри него.

Сегодня финансовые верхи не имеют никакой связи с территорией и не принадлежат к какому-либо сообществу. Финансовый капитализм как система не только не опирается на город, страну или национальную принадлежность, но даже не признает сам факт их существования. В подобных условиях демократия невозможна. Действия, предпринимаемые руководящими европейскими структурами в финансовой сфере, абсолютно не соответствуют интересам населения. В Греции, когда Георгиос Папандреу предложил вынести на референдум вопрос об «особых мерах», вводимых европейским Центробанком, он тут же, в один миг, бы изгнан из власти. В России и Китае, недавно вступивших в ряды капиталистических стран, демократии вообще никогда не было и никогда не будет, потому что эта форма государственного устройства не может сосуществовать с современными формами финансового капитализма…» (Интервью журналу «Prime Russian Magazine», сентябрь-октябрь 2013 г.)

Очевидна ограниченность леваков, сваливающих финансистов и промышленников в одну кучу «проклятых буржуев». На самом деле промышленники по психологии своей и по преданности своей стране (нации) — оппоненты финансистов, тяготеющих к наднациональной гегемонии. Из истории Германии первой половины ХХ века нам прекрасно известно, что промышленники ненавидят банкиров, поддерживая националистов. Тогда как финансисты — это либералы и космополиты. Я видел ненависть промышленников к банкирам на заседаниях правительства РФ в 1994–2001 гг. На деле промышленники сегодня — тоже порабощенный класс, и леваки, равняя

их с финансистами и торговцами сырьем, теряют ценных союзников.

Но это так — к слову. Сейчас всем заправляет финансовый капитал. Он придумал для массы «революционных животных» миф об электронной постдемократии. Но на деле создается не нью-народовластие, а стадо легко манипулируемых, мыслящих штампами «избирателей», у которых эмоции опережают разум. И эти стада сами поддержат истинную «постдемократию» — преддверие нового кастового социума.

В 2010 г. вышла в свет книга Колина Крауча «Постдемократия», которую правильнее назвать «Новым тоталитаризмом». Тоталитаризмом неолиберальным — с превращением корпораций в истинных правителей, а «свободных выборов» — в манипулируемый балаган.

Коррупция и продажность политиков, усиление неофициально-теневых структур истинной власти, превращение «демократии» в строй для процветания меньшинства на шее большинства (социал-расизм и социал-дарвинизм) — вот реалии нового времени. И этот строй также устанавливается усилиями «революционной армии» из миллионов слабоумных энтузиастов в ходе революций-2.0!

Происходящее, описанное Краучем, неоднократно предсказывали русские: и покойный ныне Александр Панарин в «Правде Железного занавеса», и Максим Калашников в «Глобальном смутокризисе», и Александр Дугин в «Элементах» 90-х годов, и Андрей Фурсов — и многие другие. А. Панарин в своей «Правде железного занавеса» (посмертное издание 2003 г.) говорил о том, что само понятие «демократия» необратимо изменилось в нынешнем мире. От власти большинства оно эволюционировало в сторону социал-дарвинизма: к обозначению власти хищного «конкурентоспособного меньшинства» над большинством. Он же обосновал то, зачем корпорациям (и позднекапиталистической знати) нужно разрушить привычное государство. Ведь нужны массы отупленных существ без социальных гарантий, живущих под вечным страхом увольнения — и потому бешено вкалывающих на «расу господ». Рабы нового (неолиберально-монетаристского) тоталитаризма должны выкладываться по полной, не имея времени размышлять и заниматься политикой. Как «отдых» им дают примитивные, до ужаса дебильные «развлечения». А чтобы они оставались идиотами с хаотичным сознанием (коими легко манипулировать), уничтожается нормальное образование.

А как видит нынешнюю ситуацию Колин Крауч?

Постдемократию Крауч определяет как систему, где политики замыкаются «в своем собственном мире, поддерживая связь с обществом при помощи манипулятивных техник, основанных на рекламе и маркетинговых исследованиях, в то время как все формы, характерные для здоровых демократий, казалось, остаются на месте».

«Постдемократические общества будут и дальше сохранять все черты демократии: свободные публичные дебаты, права человека, определенную прозрачность в деятельности государства. Но энергия и жизненная сила вернутся туда, где они находились в эпоху, предшествующую демократии, — к немногочисленной элите и состоятельным группам, концентрирующимся вокруг центров власти и стремящимся получить от них привилегии».

Классическая либеральная демократия образца «после 1945 года», по мнению Крауча, заменяется в западном обществе на постдемократию, симулякр-демократию, где ключевую роль играют не интересы демократии, а стабильность на фондовой бирже. Для примера берутся президентские выборы в США в 2000 году, где «имелись почти неопровержимые свидетельства серьезных подтасовок результатов голосования во Флориде, приведшие к победе Джорджа Буша-младшего, брата губернатора штата». И мало кто выразил недовольство фальсификацией демократического процесса. «Многие, по-видимому, считали, что достижение результата — неважно какого — было необходимо для восстановления уверенности на фондовой бирже и оказалось важнее установления того, каким было истинное решение большинства».

Кто стал главным выгодоприобретателем этой постдемократии? Представители финансового капитала, дерегулировавшие финансовые рынки. Колин Крауч говорит о «приватизированном кейнсианстве». В нем «для стимулирования экономики вместо правительства в долги стали входить частные лица», после чего социально «незащищенные рабочие должны иметь возможность брать необеспеченные кредиты».

По мнению исследователя, с коим трудно поспорить, постдемократия отличается приватизацией всего и вся. Теперь приватизируется власть. Проводники «новой демократии», проталкивая с начала 1980-х курс на уход государства из экономики и якобы дерегулирование, на самом деле заместили вмешательство государства в жизнь людей и в экономику вмешательством никем не контролируемых корпораций. Государственное регулирование в умах стад двуногих глупцов смешали с «тоталитаризмом» и «тиранией», но исподволь установили всевластие корпораций и их управленческой верхушки. Каковая стала использовать государство как свою дойную корову, а электорат превратило в апатичное стадо.