Мировая революция и мировая война
Шрифт:
Сталин не может служить интересам бюрократии, не охраняя социального фундамента советского общества, который бюрократия эксплуатирует в своих интересах. Поэтому Сталин защищает национализированную собственность от империализма и от слишком нетерпеливых и жадных слоёв самой бюрократии. Эту защиту он осуществляет, однако, такими методами, которые могут привести к крушению советского общества. Именно поэтому сталинскую клику надо свергнуть. Но свергнуть её должен революционный пролетариат. Передоверять эту работу империализму, который неминуемо разрушит социальные завоевания Октябрьской революции, он не может. Поэтому пролетариат защищает СССР, несмотря на Сталина.
Если советский режим
Творческие возможности национализированного и планового хозяйства так велики, что производительные силы советского общества, несмотря на бюрократические тормоза, способны ещё развиваться в течение ряда лет, хотя и гораздо более медленными темпами, чем до сих пор. Не понимая этого, бюрократия, «обманутая собственными успехами, рассчитывала достигнуть всё больших и больших коэффициентов хозяйственного роста. Между тем она наскочила на общий кризис хозяйства, который явился одним из источников её нынешней паники и бешеных репрессий».
Троцкий подчёркивал, что «концентрация власти в руках бюрократии и даже задержка развития производительных сил сами по себе ещё не меняют классовой природы общества и его государства. Изменить эту природу может только вмешательство революционного или контрреволюционного насилия в отношения собственности» [226].
Часть 2
МИР В ПРЕДДВЕРИИ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
XVIII
Сталинизм и гитлеризм
Пути развития Советского Союза, как неоднократно подчёркивал Троцкий, в огромной степени зависели от событий, происходящих на международной арене. Важнейшим фактором, оказавшим негативное влияние как на мировой революционный процесс, так и на эволюцию СССР, стала победа фашизма в Германии и возникновение в связи с этим угрозы новой мировой войны.
Захват власти Гитлером произошёл в стране, имевшей как развитые демократические традиции, так и самые сильные в мире традиции рабочего, в том числе коммунистического движения.
В начале 30-х годов компартия Германии по численности была второй коммунистической партией мира после СССР. Она насчитывала в 1932 году 360 тысяч членов. Другие коммунистические организации объединяли около 800 тысяч человек.
Влияние коммунистов на массы росло даже накануне захвата Гитлером власти. В марте 1932 года Э. Тельман получил в первом туре президентских выборов почти 5 миллионов голосов. 31 июля 1932 года на выборах в рейхстаг за КПГ проголосовало 5,37 млн избирателей. На выборах 6 ноября 1932 года коммунисты получили почти 6 млн голосов и завоевали в рейхстаге 100 депутатских мандатов [227]. Только раскол немецкого рабочего движения на коммунистов и социал-демократов и их ожесточённая борьба друг с другом, обусловленная в первую очередь сталинистской теорией «социал-фашизма», позволили нацистам в начале 1933 года захватить власть.
Объясняя тот факт, что немецкий рабочий класс, в течение десятилетий считавшийся самым революционным рабочим классом в мире, подчинился Гитлеру, Троцкий писал: «Демократические правительства с завистью и страхом смотрят на Гитлера, которому удалось „ликвидировать“ рабочий вопрос. Рабочий класс, который в течение полутора столетий потрясал периодически своими возмущениями цивилизованные страны Европы, вдруг приведён в Италии и Германии к полному молчанию. Господа официальные политики приписывают эту „удачу“ внутренним, почти мистическим свойствам фашизма и национал-социализма. На самом деле сила Гитлера не в нём самом и не в его презренной философии, а в ужасающем разочаровании народных масс, в их растерянности и подавленности» [228]. «Полицейское всемогущество фашизма» объясняется тем, что германский пролетариат, расколотый слепой политикой сталинизма и правой социал-демократии, перестал верить старым партиям и старым лозунгам и в то же время не нашёл своего нового пути.
В том, что Гитлеру удалось на протяжении двенадцати лет держать немецкий народ в узде, немалую роль сыграла нацистская пропаганда, представлявшая ядовитую смесь геополитики и расизма. Играя на национальном унижении Германии после первой мировой войны, идеологи национал-социализма утверждали, что существуют нации-богачи и нации-пролетарии, страны, обладающие избытком «жизненного пространства» и природных богатств, и страны, лишённые этих естественных благ. Отсюда следовала дальнейшая цепочка рассуждений: нельзя улучшить положение немцев, являющихся «высшей» расой и к тому же несправедливо обделённых после первой мировой войны, не отобрав богатств у других народов. А поскольку те добровольно не отдадут своих преимуществ, единственным путём для Германии является завоевательная война, которой следует подчинить всю жизнь страны, на время поступившись даже достигнутым уровнем благосостояния. Так вырос лозунг «пушки вместо масла».
Фашизм открыто декларировал свои цели, пробуждая в массах низменные, варварские инстинкты и сделав соучастниками своих злодеяний миллионы простых немцев. Этому способствовала, как справедливо замечал К. Симонов, «усиленная пропаганда внешнего равенства, равенства прав и усилий внутри немецкого государства… Всё это умещалось в несложной формуле: „Кем бы ты ни был, рабочим или капиталистом, ты равно несёшь материальные потери, готовясь к войне, ты равно даёшь на эту войну своих детей и равно теряешь их на ней. Ты равно рассчитываешь на благополучие после победоносного окончания этой войны и, как её равный участник, равно будешь уничтожен в случае проигрыша“» [229].
Гитлеровская пропаганда добивалась того, чтобы все немцы ощущали себя как бы единым господствующим классом по отношению к народам, порабощённым Германией. Смягчение классовых противоречий внутри страны было достигнуто тем, что немецкий народ был поставлен в положение завоевателя, грубого и жестокого эксплуататора десятков миллионов людей в оккупированных Германией странах. Поэтому гитлеровский террор оказался «мягче» сталинского по отношению к собственному народу, что с лихвой «компенсировалось» террористической политикой, направленной на подавление других народов, и политикой этнического геноцида, полного физического истребления евреев. В гитлеровских концлагерях погибло в несколько раз больше людей, чем в сталинских.
Трагедия немецкого народа заключалась в том, что он в массе своей поверил в нацистскую идеологию, в своё предназначение «высшей расы» и поэтому пошёл за Гитлером, разделив с ним историческую ответственность за злодеяния, чинимые в оккупированных странах. Этим объяснялось меньшее распространение оппозиционных настроений в Германии, чем в СССР, что в свою очередь явилось ещё одним фактором, обусловившим меньший размах террора, обращённого «вовнутрь», в гитлеровской Германии по сравнению с Советским Союзом.