Мировой разум
Шрифт:
Однако на деле никакого отрицания здесь нет и в помине. По существу все препятствия на пути полноценного контакта воздвигают именно количественные различия между цивилизациями, но никак не качественные. Ведь какими бы глубокими ни были качественные расхождения между разумом человека и разумом Бога, контакт между ними оказывается вполне возможным; больше того: ни Тот, ни другой немыслимы вне постоянной связи.
Здесь может показаться, что мы впадаем в мистику. Но не будем торопиться: покидать почву материализма мы не собираемся.
Вернемся к нашим рассуждениям.
Если представить, что развитие цивилизаций протекает по линии простого количественного увеличения всех позитивных начал, составляющих устои земной культуры, то контакт оказывается возможным лишь между такими цивилизациями,
Действительно. Существование качественных отличий между цивилизациями предполагает, что практическая деятельность более высокой из них, может развиваться в сфере иных, если угодно, более фундаментальных, измерений, нежели измерения пространственно-временные. Но если это так, то отношение «прошлое-настоящее-будущее», которое является незыблемым для человека и его деятельности, не должно играть никакой роли в проблеме контакта.
Мы знаем, что в процессе развития все новое и более сложное отнюдь не уничтожает предшествующие простые формы организации. Низкие формы движения (например, биологические) в каком-то «снятом», преобразованном виде сохраняются в более высоких (в социальных). Ведь даже деятельность нашего разума в конечном счете обеспечивается биохимической активностью наших клеток, каждая из которых по сути дела представляет собой отдельный организм. Но если все тяготеющее к простейшим формам бытия обязано сохраняться в более совершенном, все пространственно-временное поле, в котором развертывается деятельность человека, с его восхождением на качественно более высокий уровень развития, в свою очередь, должно, как какой-то подчиненный элемент, включиться в структуру новых измерений материальной действительности.
В этом случае любой настоящий момент бытия цивилизации, практическая деятельность которой развивается в сфере именно таких, новых, неведомых нам сегодня измерений, должен одновременно(!) вмещать в себя как уже истекшее прошлое, так и все будущее цивилизаций, для которых пространственно-временные отношения представляют собой предельно высокие формы количественных обобщений. При этом понятно, что будущее охватывается настоящим моментом бытия более высокого субъекта лишь до того пункта, когда материальная практика его младшего собрата в свою очередь не вырывается за пределы пространства и времени. За этими пределами история того и другого должна сливаться.
Точно так же и понятие «здесь» для разума, вырвавшегося за пределы пространства и времени, должно вмещать в себя, по меньшей мере, все обозримое человеком пространство (если не все пространство вообще).
Абсурд?
Здесь можно было бы ответить, что абсурдность этого вывода обусловлена только тем, что наше сознание (отражающее тысячелетиями формировавшиеся структуры нашей собственной практики) естественно не может принять как само собой разумеющееся то, что прямо противоречит всему опыту человека. Но если теория вопроса показывает принципиальную возможность существования качественно иных форм практической деятельности, то сохранение кажущейся абсурдности приведенного вывода – это не более чем сохранение инерции мышления.
И действительно. Не можем же мы утверждать, что пространство и время – это и в самом деле предельно всеобщие формы существования материального мира. Все, что мы можем сказать сегодня, не впадая в обскурантизм, – это то, что средства нашей познавательной деятельности пока не позволяют нам рассмотреть существование каких-то иных размерностей бытия. Другими словами, есть вполне достаточное основание предполагать, что в единой философской градации: «единичное-особенное-всеобщее» пространство и время занимают отнюдь не высшую позицию.
Но это вовсе не означает, что справедливость утверждения абсолютной всеобщности или предположения относительной особенности этих начал на сегодняшний день равновероятна. Ведь если мы безоговорочно принимаем постулат качественной бесконечности материального мира, мы просто обязаны согласиться с тем, что первое утверждение вступает в прямой конфликт с этим постулатом и склониться к его антитезису. Проще говоря, качественная бесконечность материального мира обязывает нас не просто к предположению, но даже к прямому утверждению возможности существования более фундаментальных его измерений.
Что же касается конкретных очертаний тех начал, которые в качественной перспективе скрываются за пространством и временем, то о них сегодня можно только гадать.
Однако самое невероятное заключается вовсе не в какой-то противоестественности получаемых нами выводов, но в том, что эти выводы кажутся нашему сознанию невероятными. Самое невероятное заключается в том, что сознание человека отказывается принять их.
Поясним.
Законы функционирования человеческого сознания качественно отличны от законов движения «естественной природы». Это и понятно: сознание человека представляет собой форму движения довольно высоко организованной материи. Поэтому закономерно, что оно должно отличаться от форм движения низкоорганизованных структур. И в частности отличия состоят в том, что реальные события неодухотворенной действительности, которые отстоят друг от друга в пространстве и времени, в сознании человека присутствуют одновременно. Кант называл это трансцендентальным единством апперцепции.
Одновременность и «однопространственность» явлений, отстоящих друг от друга, становятся возможными только благодаря тому, что здесь, в сознании человека, все пространственно-временные связи между ними заменяются отношениями, имеющими принципиально иную метрику, – отношениями логическими.
Нас нисколько не удивляет то обстоятельство, что ничтожное движение нашей мысли способно без остатка вместить в себя не только насчитывающую тысячелетия человеческую историю, но и миллиарды лет истории естественно-природной. При этом настоящий момент сознания способен вместить в себя не только прошлое: все обозримое человеком будущее, в свою очередь, уже сейчас содержится в нем.
Но если нас нисколько не удивляет сведение в точку настоящего момента явлений, отстоящих друг от друга на миллиарды лет и миллиарды километров, которое без всяких усилий совершает функционирующее по каким-то своим, далеко не познанным до конца, законам человеческое сознание, то почему нас должна удивлять способность какого-то иного разума сводить в точку настоящего момента своего бытия всю историю человека?
Ясно, что любой контакт между цивилизациями, как и любое направленное действие, должен осуществляться в пределах какого-то конкретного времени, какого-то конкретного «настоящего». Поскольку же инициатором контакта сегодня может быть только более высокая цивилизация, этим настоящим может быть только конкретность того потока, качественно низшее состояние которого осознается нами как физическое время. Но если точка настоящего цивилизации, в своем последовательном восхождении сумевшей преодолеть какой-то этапный рубеж, «распростерта» по всему временному полю существования земного разума (от «нуль-пункта» предчеловеческой истории до прорыва творческой деятельности человека в область надвременных и надпространственных измерений), то и сам контакт принципиально не может быть датирован каким-то конкретным временным пунктом или интервалом. С точки зрения субъекта, материальная практика которого замкнута в качественных границах всеобщего пространственно-временного континуума, такой контакт должен быть распростерт по всей протяженности не только его собственной истории, но и всего этого континуума в целом. Другими словами, этот контакт должен выступать как некоторая константа окружающей его материальной действительности, как некоторая отвечная данность.