Мировой разум
Шрифт:
Впрочем, препятствие заключено не только в нашей слабости.
В потоке чисто физического времени, которое является единственной реальностью человека, собственное начало Верховного разума, как и исходная точка того материального мира, что по достижении пика своего развития порождает Его и в то же время с самого начала порождается Им самим, оказывается вечным. Точно так же оказывается вечным и Его завершение, равно как и все промежуточные состояния Его биографии. Любая точка Его бытия оказывается распростертой по всей временной шкале чисто материальной истории человека и его непосредственного окружения.
Между тем, материальный мир не только един, – он существует в единственном числе. А значит, и полная история этого мира, в свою очередь, единственна. Но если любой момент целостной истории Мета-субъекта оказывается
Иначе говоря, не только человеку не дано проникнуть в миры тех размерностей, которые ограничивают поток бытия Мирового разума, – Он сам, как кажется, оказывается недееспособным в мире нашей, земной, реальности. Его обреченное на неподвижность существование с точки зрения привычных человеческому сознанию представлений ассоциируется разве только с абсолютным небытием. (Так человеческое сознание оказывается решительно недееспособным в мире каких-то внутриклеточных процессов; в пределах этой «физиологической» сферы оно оказывается попросту не существующим.)
Но спрашивается: почему время должно иметь всего одно измерение? Изначально незыблемая, евклидовая трехмерность пространства материального мира давно уже поколеблена развитием научным представлений. Математика, физика, да и философия легко оперируют не только четырех-, но и вообще n-мерным пространством. А что же со временем?
Преодоление качественного барьера в развитии вовсе не обязано означать собой того, что субъект Верховного разума, прорываясь в мир иных измерений, должен навсегда прощаться с метрикой временного континуума. Напротив, – эти надвременные константы бытия обязаны сохранять в себе все физические атрибуты предшествовавшего состояния. Но, как и всякая более совершенная форма, они обязаны сохранять их в снятом, или, говоря простым языком, в определенной степени деформированном, видоизмененном виде. Постоянное же сохранение в постоянно снятом виде означает собой непрерывное изменение всего временного континуума при его движении в надвременном потоке.
Это, может быть, излишне сложное вербальное построение легко иллюстрируется наглядным графиком. На этом графике одна ось отображает собой пространство, другая – время. Поэтому любое событие любой целостной их цепи, иными словами, истории объекта (в качестве какового может выступать и вся вселенная) получает на нем точную локализацию: проекция на одну ось дает локализацию его во времени, на другую – в пространстве.
Вообразим себе, что горизонтальная ось графика представляет собой уходящую в бесконечность стрелу физического времени, протекающего в окружающем нас мире. Отсюда каждая точка (a, b c, d, e, f …), из полной совокупности которых и складывается горизонтальная ось, представляет собой графический аналог какого-то дискретного события, своеобразный атом единой цепи причинно-следственных связей. Поэтому все те события, которые укладываются на горизонталь, на нашем графике разновременны. Одновременным может быть только то, что проецируется в одну и ту же точку этой оси. При этом под цепью причинно-следственных связей здесь понимается не ограниченная последовательность качественных метаморфоз какого-то одного исходного начала, параллельно которым протекает история превращений какого-то другого, третьего и так далее. Здесь подразумевается полная совокупность качественных пробразований, формирующих структуру всей материальной истории всей объективной реальности в целом.
А теперь попытаемся представить себе стрелу надвременного потока. Правда, плоскость бумажного листа уже не оставляет возможности для какой-то дополнительной координаты. Но мы можем вообразить себе некую третью ось, выходящую за пределы этой плоскости, скажем, вверх. Для наглядности вообразим себе не один лист, но целую стопу бумаги, каждый лист которой отображает один и тот же график. Дополнительная же – вертикальная – ось, которая на каждом отдельном листе может быть изображена только в виде лишенной каких бы то ни было измерений точки, пронзает собой всю стопу сразу.
Здесь, на это незримой вертикальной оси, призванной символизировать собой структуру надвременного потока, вся цепь последовательных качественных превращений некоторого исходного состояния нашей Вселенной (A-B-C-D-E-F…) реализуется в один и тот же момент метавременной координаты. Именно это и отражено тем обстоятельством, что сразу вся история Вселенной целиком и полностью умещается на один лист, который условно не имеет толщины. При этом каждый следующий лист, входящий в нашу стопу, точно так же отобразит сразу всю историю Вселенной, но взятую уже в какой-то иной момент другого измерения времени.
Эта упрощенная схема позволяет рассматривать надвременной поток как вторую координату времени. Или, если говорить более строго, как время второго порядка, своего рода Время самого времени. Иначе говоря, как до поры скрытый от нашего глаза поток изменений всего того, что его наполняет (или, скорее, формирует).
Что это может означать для человека? Ни много, ни мало, как постоянное изменение его собственной биографии. Каждый данный момент этого времени второго порядка вмещает в себя полную историю не только самого человека, но и всей окружающей его природы. Но вместе с тем каждый новый момент обязан вмещать в свою лишенную измерений точку отнюдь не ту же самую, но уже какую-то новую, столь же полную историю всего материального мира. Каждая из этих всеобщих историй всей природы, целиком вмещающихся в дискретный квант надвременного потока, будет – пусть и незначительно – отличаться от всех других, степень же отличий должна быть прямо производна от той дистанции, которая отмеряется на второй координате времени.
Все это на первый взгляд кажется чрезмерно сложным, однако никаких «запредельных» абстракций на самом деле здесь нет. В сущности все то, о чем мы говорим здесь, доступно практически любому, ибо любой из нас не то что ежедневно, но чуть ли не ежеминутно на практике проделывает все то, что составляет предмет теоретического рассмотрения в данном пункте анализа.
Выше (SYMBOL 167 \f "Times New Roman" \s 12§ 4) мы говорили о том, что в сознании человека, все пространственно-временные связи заменяются отношениями логическими. Это обстоятельство дает ему возможность в каждый данный момент без остатка вмещать в себя не только насчитывающую тысячелетия человеческую историю, но и миллиарды лет истории естественно-природной. Настоящий момент сознания способен растворить в себе как все прошлое, так и все обозримое человеком будущее. Именно благодаря этой трансмутации пространственно-временного континуума в континуум логический человеческое сознание получает возможность произвольно перекраивать в самом себе всю историю как самого человечества, так и всей материальной действительности. К слову сказать, именно так и создаются обобщающие исторические концепции, равно как и все концепции развития природы. Ламарк и Дарвин, Гегель и Маркс обязаны своими открытиями именно этой эквивалентности всего пространственно-временного (причинно-следственного) и логического. Что же касается Маркса, так он даже возводил соответствие исторического (временного) и логического едва ли не в ранг одного из основополагающих гносеологических принципов. Воображение художника или фантаста, создающих в своем сознании какие-то новые миры, имеет в своей основе все эту же особенность.
А теперь на минуту представим себе, что все порождения нашего сознания получают самостоятельное (quasi-субстанциональное)существование, – и тогда любое движение нашей мысли станет чем-то вроде Логоса для всего создаваемого нами мира, чем-то вроде Божественного слова, создающего и перестраиваюшего всю эту вселенную.
(Попутно заметим, что химеры, порождаемые нашим вымыслом, могут и не подозревать о существовании того, кто их создал: так ни лилипуты, ни Гулливер – инобытие самого автора в их диковинном мире – не имеют ни малейшего представления о породившем их Свифте…)