Мироздание
Шрифт:
– Пустота или новая Вселенная? – наконец, кто-то из наиболее любознательных студентов, сидевших в зале, решил присоединиться к обсуждению.
– Ограниченность и узость нашего мировосприятия не позволяет нам оценить неограниченность и необъятность Вселенной, – профессор не отвлекаясь на сказанное, продолжил свою мысль, – которая как утверждает наука, возникла в результате Большого взрыва – катаклизма, вызвавшего появление огромного плотного раскаленного шара, – сказал он и, чуть-чуть отдышавшись, продолжил. – Но откуда взялся горячий огненный шар, если была пустота? Ведь как гласит закон сохранения: энергия ниоткуда
– Значит, изначально если что-то и было, так это все-таки хаос? – молодой человек оказался настойчивей. Ему не понравилось, что в первый раз его проигнорировали.
– Послушайте, вам не кажется, что мы все больше отдаляемся от предмета темы, которая здесь была открыта, – заявил профессор Конорз. – Время не резиновое, и, к великому сожалению, я думаю, нам все-таки придется завершить нынешний разговор и все оставшееся время посвятить проблемам и возможностям использования математики в философии и психологии, собственно тому, ради чего мы все здесь и собрались.
Но профессор Блек не обратил внимание на замечание своего коллеги и, найдя глазами в зале любознательного студента, переспросил молодого человека:
– Хаос?
– Хаос, – отозвался юноша, на вид которому было не больше двадцати. – Мир вращался в неупорядоченном скоплении энергии, фотонов и прочих мельчайших частиц. И время сумело расставить все по своим местам, превратив нашу Вселенную в русскую матрешку. Одна система вложена в другую: планеты – часть солнечной системы, Солнце – часть Млечного пути, Млечный путь – одна из миллиардов галактик, все вместе которые образуют Вселенную.
– Выскочка! – ухмыльнувшись и закатив глаза, шепнула подруге одна из студенток.
Послышалось легкое шептание, и все взоры студентов и профессоров устремились в конец зала, откуда молодой человек обращался к профессору. Профессор Конорз понял, что его попытки остановить дискуссию не увенчались успехом, и решил не продолжать, посчитав, что семинар уже и без того сорван.
– Возникает вопрос, в состав чего тогда входит Вселенная? – тема заинтересовала профессора Коул и тот решил отвлечься от важного звонка. – Вряд ли она существует сама по себе. Ее возраст – всего лишь 15 миллиардов лет, а что было раньше, до того, как она образовалась. Кто стал ее прародителем?
– В этом вопросе, то есть в вопросе об истоках жизни, мы снова уходим в подобную зеркальному коридору бесконечность. Но что такое бесконечность? Еще одна абстракция, – профессор Блек, посмотрев на недовольного Конорза, решил завершить обсуждение. – И снова риторический вопрос, который не требуют ответа, ибо найти на него ответ – просто невыполнимая задача, поскольку одной физики, математики и астрологии недостаточно, чтобы разобраться в том, откуда же все-таки взялась жизнь. И сегодняшнего семинара тоже явно не хватит. Обсуждение может затянуться не на минуты, а на часы и, возможно, даже на недели. И я думаю, на этой ноте стоит закрыть эту довольно интересную тему, – профессор улыбнулся и поблагодарил всех присутствующих за внимание.
Однако публика осталась недовольна тем, что он оборвал на самом интересном моменте обсуждение проблемы,
– А Вас, юноша, я попросил бы задержаться.
Через считанные минуты конференц-зал был уже почти пуст, последние из выходивших покинули помещение. Профессор попросил присесть юношу, а сам принялся собирать свои многочисленные папки и сборники лекций. Закончив с бумагами, он присел на стол напротив юноши, имени которого еще не успел узнать и начал:
– Я вижу, Вас интересуют довольно необычные темы, которыми обычно молодые люди вашего возраста не увлекаются, – он улыбнулся и окинул добрым взглядом юношу, который ему ответил взаимной улыбкой, – и, видимо, увлекаетесь настолько, что наизусть выучили пару фраз из моей книги. Я весьма польщен, не всякий рискнет цитировать мои теории…
– Я знаю далеко не пару цитат, и прочитал далеко не одну вашу книгу, – уверил профессора юноша. – Интересует меня на самом деле гораздо больше, чем было охвачено сегодня.
– Могу я узнать ваше имя, молодой человек, – наконец спросил профессор.
– Меня зовут Лео. Я студент второго курса кафедры философии и культурологии.
– Довольно интересно.
– Я думаю, ваши теории поинтересней будут.
– Это уже далеко не теории, Лео, – прищурив глаза, он отвел взгляд к окну.
– То есть? – юноша не совсем понял его слова.
– То есть придет время и ты найдешь ответы на вопросы.
– На какие именно?
В зал вошла женщина средних лет с благородными чертами лица. Она прервала разговор, сказав, что у нее для профессора срочное сообщение.
– Лео, я думаю, мы с тобой еще встретимся и многое сумеем обсудить, а сейчас я вынужден закончить наш разговор, – он кивнул юноше и встретил понимающий взгляд. Лео пошел к двери и, вспомнив, что забыл попрощаться, повернулся к профессору, но тот уже был увлечен беседой с пришедшей коллегой.
– Вам несказанно повезло, сегодня из Франции пришло приглашение на конференцию, которая состоится в Лионе 23 сентября. На ней будут присутствовать самые просвещенные умы, – женщина говорила крайне красноречиво. Она словно пыталась убедить профессора, который наотрез отказывался от сделанного ему предложения, хотя тот еще даже не дал ответа. – Будет около пятидесяти приглашенных ученых, которых посчитали опережающими свое время. И в их числе оказались вы.
– Заманчиво, но меня давно не интересуют сборища мыслящей интеллигенции. Это скучно. Там никто не будет слушать друг друга. Каждый будет увлечен своей теорией, и каждому она будет казаться абсолютно гениальной. Я уже давно не стремлюсь ничего никому доказывать.
– Вы не понимаете: всех, кого когда-либо осуждали за незаурядное мышление, все кого считали абсурдно мыслящими, сегодня получили право на слово.
– Я давно сам себе дал это право! – профессор слегка повысил голос.
– Если вы не думаете о себе, подумайте о том студенте, который вместе с вами получил право увидеть Францию, попробовать вкус науки. Ведь вместе с вами туда приглашают одного самого одаренного вашего ученика, – выражение лица миссис поменялось, и голос поменялся вместе со взглядом, который стал осуждающе смотреть.