Миры Альфреда Бестера. Том 3
Шрифт:
— Действия?
— Никаких.
— Вы ощущали чудовище самостоятельно или посредством органов чувств доктора Шимы?
Гретхен словно громом поразило.
— О мой Бог! Мне и в голову не… Честное слово, не знаю.
— А не знаете ли вы, может ли поведение Голема в вашем Фазма-мире указать на источник его зарождения?
— Может. Похоже, вы мне наконец поверили?
— А вы не догадываетесь, что именно опосредованность ваших чувств позволяет вам явиться в Фазма-мир с девственно нетронутым восприятием
— Господи! — воскликнул Шима.
— Эта отправка может состояться лишь после составления плана и тщательной подготовки. Теперь вы идите отдыхать. Вы оба в этом нуждаетесь. — Индъдни решительно взял дело в свои руки. — Затем, доктор, вы проверите восприятие мадам. Мы знаем относительно зрения, но следует испытать и слух. Это также может оказаться решающим.
— А остальные как? Вкус, обоняние, осязание?
— Но я все уже знаю по вашему признанию о происходивших событиях. Именно это было причиной, мадам, хотя вы и не сознавали, почему я вам поверил. Ее я и обещал поведать вам позднее.
— В чем же она призналась, что вы так хорошо все поняли?
— Осязание, доктор? Разве не почувствовала она холод, когда чудовище забралось к ней?
— Черт возьми, верно!
— Постойте, — вмешалась Гретхен, — а разве я не могла это ощущение получить через чувства Голема?
— Как так, мадам? Разве есть у существа чувства, как мы их понимаем? И разве ощутило бы оно испускаемый им самим холод? Нет, это целиком ваше ощущение.
— Он прав, Гретх. Но, Индъдни, как насчет обоняния и вкуса? Правда, они взаимосвязаны…
— А вот это было связующим звеном, как сказал бы Законник. Госпожа Нунн сама, собственными чувствами восприняла особый запах, исходящий от Сторукого, — bouquet de malades, запах безумия. Я обонял его лично, и это подкрепило мое доверие. Ум человека в синей форме часто обостряется от мелочей.
— Этот долбаный умник меня доконает, Гретхен, — буркнул Шима, снова разъярившись.
На лице Индъдни снова что-то промелькнуло — он принял к сведению оскорбление.
— Прошу не задержаться с обследованием, доктор. Время очень напирает. «Ассириец свирепствует, как волк в овчарне». Вместо «ассириец» подставьте «Сторукий Голем». И разумеется, вы предоставите возмещение жертвам ваших похождений. Мои сотрудники помогут.
— Каким образом? — осведомился Шима. — Деньгами?
— Знаниями. — Индъдни поднялся, чтобы проводить их. — Что такое, доктор? Вы не слышали про скандал с подвесной дорогой на горе Эверест?
— Слышал, конечно. Она обрушилась.
— И пятьдесят несчастных обрели увечья и смерть. Но это — не скандал, о котором я говорю. Когда спасатели прибыли на место катастрофы, то на снегу корчились, взывая о медицинской и юридической помощи, не пятьдесят, а сто пять «жертв». В этом и состоял скандал, какого я вам не желаю.
Индъдни распахнул
— Прошу возобновить запись и пришлите господина Нудника Лафферти.
Глава 15
Первый шальной Опсдень недели Опс — традиционного празднества Опалий (женское движение в пику устроителям Сатурналий), призывавшего к бездумным увеселениям… Можно подумать, что в Гили требовался какой-то повод для безумств. Опс, супруга Сатурна, богиня Земного Изобилия (возможно, само слово «обильный» восходит к ее имени); в ее честь дотрагиваются на счастье не до дерева, а до земли, дарят сувениры из глины и предаются поголовному братанию, забыв о различиях в социальном положении.
Никаких учений, никаких обрядов, никакой кары, никаких особых одежд, речей и приветствий: веселись кто хочет, хоть до упаду! Лучший способ почтить Опс — побаловаться с бабенкой, плотно впечатав ее зад в землю, — что и проделал только что Блэз Шима.
— Опс благослови! — выдохнула Гретхен.
— Опс благослови, любимая.
— Этот щебень терзает мне спину.
— Щебень! Как не стыдно, Гретхен. Это земля, проделавшая к нам долгий путь из прекрасной Франции. Мы не стоим за затратами.
— Тогда любовь у французов — сильно каменистое занятие. Ты бы раньше ее просеял, что ли.
— А я так и сделал — сквозь дуршлаг. Мы так любили друг друга, что земля сбилась в комья.
— За что и выношу тебе благодарность. Опс благослови. А теперь — устрой мне подстилку.
— Забирайся сверху.
— Ага, так уже лучше. Снова благодарю вас, сударь.
Прошло минуты две или, возможно, двадцать, пока они млели и шептались на террасе.
— У тебя чудные выпуклости, любовь моя…
— А у тебя величайший…
— Уже нет.
— Он придет в себя… У этого парня хватает силенок.
— Этим он и отличается от всего меня.
— Не принижай себя.
— Просто помню о le pauvre petit. Мне бы твою силу, Гретхен.
— Я не сильнее тебя.
— В десять раз сильнее.
— Нисколько.
— В пять?
— Ничуть.
— В два с половиной?
— У тебя есть своя сила, Блэз.
— У меня-то? Да я мягкотелый, как Индъдни.
— Опять ты его недооцениваешь. В этом человеке чувствуется сталь.
— Ну если ты не возьмешься ее нащупывать…
— Блэз! Ты ревнуешь?!
— Да так… просто иногда ты на него как-то странно поглядываешь.
— Стараюсь оценить его… Определить его склад. Он держит свою яростную натуру под спудом, Блэз. Если он утратит контроль над собой — берегись!
— Этого бородатого индусского хмыря? Да ни за что!
— Забавно, что ты так к нему относишься, потому что вы похожи.