Миры Альфреда Бестера. Том 3
Шрифт:
Оазис Шимы раньше был Испанским музеем. Его пентхауз возвышался над ломаной линией домов вдоль испускающей пары реки Гудзон, на поверхности которой горели мигающие болотные огоньки, отплясывая над водоворотами и порожками.
Гретхен открыла дверь, повелительно позвала:
— Блэз! Нет ответа.
Она вошла, Пи-девка за ней. Осмотрели гостиную, спальню, ванную, кухню, террасу, все еще покрытую землей в честь Опс.
— Блэз!
— Здесь нет никого, госпожа ЧК, особа-хозяйка.
— После всего, что мне пришлось
Она позвонила в «ФФФ». Никакого Шимы.
— Если он опять провалился и ушел в фугу, то я последний раз его вытаскиваю. Пи-девка, позвони от моего имени в Управление полиции Гили. Я не хочу, чтобы меня узнали по голосу и вычислили. Я подскажу тебе, что говорить.
Пи позвонила в Участок по шпаргалке Гретхен. Нет Шимы. Нет приказа задержать Шиму. Нет Индъдни. Субадар ушел домой.
— Какого черта! Все равно мне нужно пригасить приказ на арест, касающийся меня. Пи-девка, ступай ко мне домой и присмотри за восстановительными работами. Я делаю тебя ответственной, девочка. Пора тебе расти. Я не стану окружать себя детьми. Я отправляюсь домой к Индъдни. Может быть, он знает, где Шима. Я им обоим выдам как следует и покончу с ними. Я все же НОВАЯ порода, черт возьми! Свобода! Свобода! Это превыше всего!
Пи-девка проводила Гретхен до Индъдни — его дом стоял в бывшем Грамерси-Парке — и отправилась в Оазис в «Старом Городе». Гретхен одолела лестницу до квартиры Индъдни и позвонила.
Дверь ей открыл сам субадар в изумительном белом одеянии.
— Ах! — сказал он с улыбкой. — Я ждал вас. Входите. Входите же. Входите с миром и надеждой. Мы тоже нашли путь к первоисходному пику. Мы нашли Истинную Веру. Это Господин Шива в Его первом славном воплощении Sveta — «Белоснежного».
Гретхен задохнулась и с трудом произнесла:
— Индъдни?
— Когда-то давно, — с улыбкой продолжал Индъдни. — Входите же. Вы — мой милый друг, Гретхен Нунн.
— Тоже когда-то давно, — отвечала Гретхен, входя. — И я нашла этот путь, субадар.
— Да-да, — тихо сказал Индъдни, запирая дверь. — Да, я полностью осведомлен обо всем, что произошло. Я говорил уже, что располагаю некоторыми возможностями. Вы поднялись на новую вершину, высокую вершину, возможно, что и на первичную вершину, которой, увы, не смог перед смертью достичь доктор Шима. Несмотря на всю его блестящую одаренность, вызов, который он очень захотел принять, оказался ему не по силам.
— Шима умер? — Гретхен была потрясена. Индъдни кивнул.
— Но как это случилось?
— А, значит, вы не помните. Вы оставили старую жизнь позади, как и я свою. Вы в своем новом царском величии разорвали его на куски.
— Я?! Убила его?
— Разорвали на куски. Гретхен поразило немотой.
— Что такое? Вина? Горе? Ну-ну, милая, мы все это уже переросли, так что поговорим откровенно, как равные. Да мы и есть равные, знаете ли. Я достиг своей вершины и, наверное, я единственный первобытный, кто под стать вам. Так что будем душевно поддерживать друг друга.
—
— Мы и должны утешать друг друга. Мы одни на такой высоте, и у нас никого больше нет.
— Н-но все говорили, что ядля этого родилась… чтобы стать Новым Первобытным Человеком… А вовсе не вы, субадар. Как вы достигли своей вершины?
— Я переродился в Черной Дыре.
— В противомире? Он так на вас подействовал?
— Возможно, что и новый рой, твой новый улей, поднял меня на эту высоту.
— Боже! О Боже! Боже!
— Зови Его лучше Его настоящим именем — Шива. Божественный Источник Жизни. Мы вместе войдем в космос Шивы. Ты многому можешь научить меня, а я стану учить тебя порождать всеохватывающий дух Сомы. Мы вместе станем поклоняться двенадцати священным Лингамам [98] .
— Индъдни, неужели это вы? Мне кажется, что вы сошли с ума, и, наверное, я тоже обезумела. Что случилось с нами?
98
Священное фаллическое изображение во многих индуистских культах.
И он учил ее поклоняться двенадцати священным Лингамам — учил три безумных эротических часа, оставивших ее без сил, ничего не понимающую и сливающуюся с вездесущей Сомой.
— О Боже мой!.. — шептала она. — Боже!.. Боже мой! Боже мой! Меня никогда раньше так не любили. Никогда! Ни одну женщину так не любили. И я никогда раньше так не любила саму любовь. Никогда! Это и есть вершина?
Он кивнул.
— Я знала, что ты вовсе не педик, — это ты притворялся ради Шимы. Я знала, что ты мужчина. Ты больше, чем мужчина, — в десять и еще в десять раз больше, чем любой мужчина, которого я раньше знала. Бог мой! Боже возлюбленный! Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. А ты? Меня? С тобой такое же?
Индъдни улыбнулся ей, потом встал, подошел к зеркалу и начертил на нем пальцем, окунутым в красное:
ябет юлбюл я
Понадобилось некоторое время, прежде чем Гретхен осознала, что она только что увидела.
— Но… Н-но это была твоя левая рука, — зашептала она. — Ты пишешь левой рукой, и это зеркальное письмо. Я… Ты… Онтак и не смог вернуться из противо-мира… О Господи! Иисусе сладчайший!.. — голос ей изменил. — Он… Оностался там. Навсегда в западне этого безумия. Ты вернулся вместо него. Что, не так? Не так? — Ее голос истерически зазвенел. — А ты подделывался под настоящего Индъдни… под милого, любимого, чудного моего Индъдни. Вот почему после возвращения ты и говорил, и делал все наоборот. Ты его противо-я, Индъдни наизнанку, кровавый, лживый, злой, сластолюбивый… негатив с Индъдни, которого видел мой настоящий Индъдни.