Миры Айзека Азимова. Книга 1
Шрифт:
— Получился бы гибрид, — хирург был в ярости. — И он не объединил бы два вида, а представлял бы собой нечто совсем иное. Разве не логично предположить, что любое существо должно гордиться своей конструкцией и своими особенностями и не стремиться смешиваться ни с чем чужеродным? Зачем создавать помеси?
— Это речи сторонника сегрегации.
— Значит, я сторонник сегрегации, — в голосе хирурга звучала спокойная сила. — Я верю в соответствие своей природе. Не могу себе представить причину, по которой я бы согласился на изменение конструкции своего организма.
Хирург поставил последнюю точку в записях. Пора было готовиться к операции. Он поместил свои сильные руки в нагреватель и разогрел их докрасна, чтобы полностью простерилизовать. На протяжении всей своей пылкой речи он ни разу не повысил голоса, и его блестящее металлическое лицо оставалось как всегда непроницаемым.
Робби
— Девяносто восемь… девяносто девять… сто!
Глория отвела пухлую ручку, которой закрывала глаза, и несколько секунд стояла, сморщив нос и моргая от солнечного света. Пытаясь смотреть сразу во все стороны, она осторожно отошла на несколько шагов от дерева.
Вытянув шею, она вглядывалась в густые кусты справа от себя, потом отошла от дерева еще на несколько шагов, стараясь заглянуть в самую глубину зарослей.
Глубокую тишину нарушало только непрерывное жужжание насекомых и время от времени чириканье какой-то неугомонной пичуги, не боявшейся полуденной жары.
Глория надулась.
— Ну, конечно, он спрятался в доме, а я ему миллион раз говорила, что это нечестно.
Плотно сжав губки и сердито нахмурившись, она решительно зашагала к двухэтажному дому по ту сторону аллеи.
Когда Глория услышала сзади шорох, за которым последовал размеренный топот металлических ног, было уже поздно. Обернувшись, она увидела, что Робби покинул свое убежище и полным ходом несется к дереву.
Глория в отчаянии закричала:
— Постой, Робби! Это нечестно! Ты обещал не бежать, пока я тебя не найду!
Ее ножкам, конечно, не сравниться было с гигантскими конечностями Робби. Но в трех метрах от дерева тот вдруг резко сбавил скорость. Сделав последнее отчаянное усилие, запыхавшаяся Глория пронеслась мимо него и первая дотронулась до заветного ствола.
Она радостно повернулась к верному Робби и, платя черной неблагодарностью за принесенную жертву, принялась жестоко насмехаться над его неумением бегать.
— Робби не может бегать! — кричала она во всю силу своего восьмилетнего голоса. — Я всегда его обгоню! Я всегда его обгоню!
Она с упоением распевала эти слова.
Робби, конечно, не отвечал. Вместо этого он сделал вид, будто убегает, и Глория кинулась вслед за ним. Пятясь, он ловко увертывался от девочки, так что она, бросаясь в разные стороны, тщетно размахивала руками и, задыхаясь от хохота, кричала:
— Робби! Стой!
Тогда он неожиданно повернулся, поймал ее, поднял в воздух и завертел вокруг себя. Ей показалось, что весь мир на мгновение провалился вниз, в голубую пустоту, к которой тянулись зеленые верхушки деревьев. Потом Глория снова оказалась на траве. Она прижалась к ноге Робби, крепко держась за твердый металлический палец.
Через некоторое время Глория отдышалась. Она сделала напрасную попытку поправить растрепавшиеся волосы, бессознательно подражая движениям матери, и изогнулась, чтобы посмотреть, не порвалось ли сзади ее платье. Потом хлопнула ладошкой Робби по туловищу.
— Нехороший! Я тебя нашлепаю!
Робби съежился, закрыв лицо руками, так что ей пришлось добавить:
— Ну, не бойся, Робби, не нашлепаю. А теперь моя очередь прятаться, потому что у тебя ноги длиннее и ты обещал не бежать, пока я тебя не найду.
Робби кивнул головой — небольшим параллелепипедом с закругленными углами. Голова была укреплена на туловище — подобной же формы, но гораздо больших размеров — при помощи короткого гибкого сочленения. Робби послушно повернулся к дереву. На его горящие глаза опустилась тонкая металлическая пластинка, и изнутри туловища раздалось ровное гулкое тиканье.
— Смотри не подглядывай и не пропускай счета! — предупредила Глория и бросилась прятаться.
Секунды отсчитывались с абсолютной точностью. На сотом ударе веки Робби поднялись, и вновь вспыхнувшие красным светом глаза оглядели поляну. На мгновение они остановились на кусочке яркого ситца, торчавшем из-за камня. Робби подошел поближе и убедился, что за камнем действительно притаилась Глория. Тогда он стал медленно приближаться к ее убежищу, все время оставаясь между Глорией и деревом. Наконец, когда Глория была совсем на виду и не могла даже притворяться, что ее не видно, Робби протянул к ней руку, а другой со звоном ударил себя по ноге. Глория, надувшись, вышла.
— Ты подглядывал! — воскликнула она, явно согрешив против истины. — И потом, мне надоело играть в прятки. Я хочу кататься.
Но Робби был оскорблен незаслуженным обвинением. Он осторожно сел на землю и покачал тяжелой головой. Глория немедленно изменила тон и перешла к нежным уговорам:
— Ну, Робби! Я просто так сказала, что ты подглядывал! Ну, покатай меня!
Но Робби не так просто было уговорить. Он упрямо уставился в небо и покачал головой еще более выразительно.
— Ну, пожалуйста, Робби, пожалуйста, покатай меня! Она крепко обняла его за шею розовыми ручками.
Потом ее настроение внезапно переменилось, и она отошла в сторону.
— А то я заплачу!
Ее лицо заранее устрашающе перекосилось.
Но жестокосердый Робби не обратил никакого внимания на эту ужасную угрозу. Он в третий раз покачал головой. Глория решила, что пора пустить в дело главный козырь.
— Если ты меня не покатаешь, — воскликнула она, — я больше не буду рассказывать тебе сказок, вот и все. Никогда!
Этот ультиматум заставил Робби сдаться немедленно и безоговорочно. Он закивал головой так энергично, что его металлическая шея загудела. Потом он осторожно посадил девочку на свои широкие плоские плечи.