Миры Айзека Азимова. Книга 3
Шрифт:
Бейли, разумеется, и самому не понравилось бы, если бы кто-то вторгся в его собственные переживания. Он не хотел, чтобы посторонние видели, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в ручки кресла, и не желал никому показывать влажный след, который оставят там его руки.
— Я в безопасности, — твердил он себе. — Самолет — это маленький Город.
Но себя не обманешь. Слева от него была стальная стенка в дюйм толщиной, он чувствовал ее локтем. А за ней — ничего.
Ну пускай воздух! Все равно — ничего.
Тысяча миль пустоты в один конец, тысяча — в другой.
Бейли так и подмывало взглянуть вниз, на верхушки зарывшихся в землю Городов, мимо которых они пролетали: Нью-Йорка, Филадельфии, Балтиморы, Вашингтона. Он представлял себе гроздья куполов, похожие на низкие гряды холмов. Он никогда их не видел, но знал, что они там, внизу. А под куполами, на милю вглубь и на десятки миль во все стороны, протянулись Города.
Бейли думал о бесконечных муравьиных переходах Городов, где столько народу; о квартирах, столовых, фабриках, экспресс-дорогах; там уютно и тепло, там люди.
А он сидит в металлической скорлупке, что мчится сквозь пустоту!
У него дрожали руки. Бейли заставил себя сосредоточиться на полоске текста и стал читать.
Ему попался рассказик о путешествии по Галактике, героем которого, по всей видимости, был землянин.
Бейли пробурчал что-то вслух, но тут же поймал себя на том, что забылся и нарушил тишину.
Но ведь это просто смешно. Что за детские игры — притворяться, будто земляне способны завоевать космос. Галактика! Галактика для землян закрыта. Ее захватили космониты, чьи предки столетия назад родились на Земле. Уроженцы Земли первыми достигли Внешних Миров и приспособили их для жизни, а их потомки поставили заслон эмиграции, не выпуская своих кузенов с Земли.
Городская цивилизация Земли завершила дело, заключив землян в Городах, за стенами страха перед открытым пространством, отрезав их от роботизированных ферм и рудников своей же собственной планеты.
Иосафат, горько подумал Бейли. Если нас это не устраивает, давайте что-нибудь делать, а не тратить время на сочинение сказок.
Но делать было нечего, и Бейли это знал.
Потом самолет совершил посадку, и все пассажиры, включая Бейли, вышли и разошлись в разные стороны, так и не посмотрев друг на друга.
Бейли взглянул на часы и решил, что успеет освежиться перед тем, как явиться в Министерство Юстиции. Это хорошо. Шум и суета, огромный сводчатый зал аэропорта, от которого на всех уровнях расходились городские коридоры — все, что Бейли видел и слышал, вселяло в него чувство безопасности, уюта, погруженности в недра Города, в его чрево. Тревога прошла, и для полноты счастья недоставало только душа.
Для посещения туалетной комнаты необходимо было временное разрешение, но командировочное удостоверение Бейли сразу уладило дело. Ему поставили нужный штамп с предоставлением отдельной кабины, указав во избежание недоразумений точную дату, и вручили листок с адресом.
Бейли был рад почувствовать под ногами бегущую дорожку. Он просто наслаждался, переступая с одной на другую и с возрастающей скоростью приближаясь к экспресс-дороге. Он легко вскочил на полотно и занял место, положенное ему по классу.
Час
Щедро израсходовав положенный запас воды и освежив одежду, Бейли почувствовал, что готов предстать перед начальством. По иронии судьбы он даже развеселился.
Заместитель министра Альберт Минним был человек небольшого роста, складный, румяный, с пробивающейся сединой. Все углы его фигуры были сглажены и округлены. От него веяло чистотой и слабым запахом тоника. Все в нем говорило о жизненных благах и щедрых пайках, которыми пользуется правительство.
Бейли рядом с ним казался себе желтым и костлявым. Он чувствовал, какие у него большие руки, ввалившиеся глаза, какой он весь угловатый.
— Садитесь, Бейли, — приветливо сказал Минним. — Вы курите?
— Только трубку, сэр, — ответил Бейли и достал ее, а Минним спрятал сигару, которую было извлек.
Бейли тут же пожалел о своих словах. Сигара лучше, чем ничего — надо было взять. Хотя ему и повысили норму табака, когда недавно перевели из С-5в С-6, об изобилии все-таки говорить не приходилось.
— Пожалуйста, как хотите, — сказал Минним и с отеческим терпением стал ждать, пока Бейли тщательно набьет трубку и раскурит ее.
— Мне так и не сказали, зачем меня вызвали в Вашингтон, сэр, — сказал Бейли, глядя на трубку.
— Знаю, — улыбнулся Минним. — Сейчас мы это поправим. Вы временно переводитесь на другую работу.
— За пределами Нью-Йорка?
— Да, довольно далеко от него.
Бейли поднял брови и задумался.
— А на какой срок, сэр?
— Не могу сказать точно.
Бейли прикинул в уме преимущества и недостатки, сопряженные с переводом. Как приезжий, временный житель Города, он скорее всего будет пользоваться более высоким уровнем жизни, чем положено ему по классу. С другой стороны, очень сомнительно, чтобы Джесси и их сыну Бентли разрешили сопровождать его. Конечно, в Нью-Йорке о них позаботятся, но Бейли был человек семейный, и мысль о разлуке со своими восторга не вызывала.
Далее, новое назначение означало работу особого рода — это хорошо, и ответственность повыше той, что обычно возлагается на рядового детектива — это могло быть затруднительно. Бейли не так давно испытал, что такое ответственность, расследуя убийство космонита вблизи Нью-Йорка, и его не слишком радовала перспектива снова столкнуться с чем-нибудь подобным.
— Может быть, вы скажете, сэр, куда меня направляют? — спросил он. — В чем суть моего задания? О чем, собственно, речь?
Взвешивая в уме слова заместителя министра «довольно далеко», Бейли заключал с самим собой пари относительно места командировки. «Довольно далеко» звучало загадочно, и он прикидывал: Калькутта? Сидней? Тут он заметил, что Минним достал-таки сигару и не спеша закуривает. Иосафат, подумал Бейли. Не решается сказать. Время тянет.