Миры Айзека Азимова. Книга 4
Шрифт:
Жискар бесшумно скользнул назад к нему и сказал:
— Не предпочтете ли подождать, сэр? Возможно, темнота вам будет приятнее, а для нас никакой разницы нет.
Тут Бейли заметил в отдалении других роботов. Поручила ли Глэдия своим полевым роботам охранять его или Фастольф прислал своих?
Это подчеркивало, как они его оберегают, но из духа противоречия он не захотел признаться в своей слабости.
— Нет, — ответил он Жискару, — идемте сейчас же! — И энергично зашагал к дому Фастольфа, еле различимому за дальними
А роботы пусть идут за ним или нет, это уж как им угодно, храбро подумал он. Он знал, что стоит ему задуматься над своим решением, как что-то в нем съежится по-прежнему: он на поверхности планеты и ничем не защищен от необъятной бездны, если не считать тонкого слоя воздуха. Но думать он об этом не будет. Нет!
И конечно, опьяняющее освобождение от страха, только оно, заставляет дрожать его подбородок, а зубы стучать… И прохладный вечерний ветер, заодно покрывший его руки гусиной кожей…
Но не Вне!
Нет и нет!
Он сказал, стараясь не стискивать зубы:
— Ты хорошо знал Джендера, Дэниел?
— Одно время мы были вместе: с того момента, когда друг Джендер был сконструирован, и до того, как он перешел в дом мисс Глэдии, мы почти не расставались.
— Дэниел, а тебя тревожило, что Джендер выглядит почти как ты?
— Нет, сэр. Мы с ним различались, партнер Элайдж, и доктор Фастольф нас не путал. Следовательно, индивидуальность у каждого из нас была своя.
— Жискар, а ты их тоже различал? (Жискар теперь шел почти рядом, потому что дорогу впереди проверяли другие роботы.)
— Я не припомню случая, — сказал Жискар, — когда мне требовалось их различать.
— А возникни такая необходимость, Жискар?
— Тогда я сумел бы их различить.
— Какого мнения ты был о Джендере, Дэниел?
— Какого мнения? — повторил тот. — Касательно какой стороны Джендера?
— Ну, например, хорошо ли он выполнял свои обязанности?
— Безусловно.
— И был надежен во всех отношениях?
— Насколько мне известно, во всех.
— Ну а ты, Жискар? Твое мнение?
— Я с другом Джендером никогда не был так близок, как друг Дэниел, а потому мне не следует высказывать какое-либо мнение. Но могу сказать, что, насколько мне известно, доктор Фастольф был неизменно доволен другом Джендером. Он, казалось, был одинаково доволен другом Джендером и другом Дэниелом. Однако, по-моему, моя программа не позволяет мне составлять точные заключения в таких вопросах.
— Ну а с того времени, Дэниел, — сказал Бейли, — когда Джендер перешел в дом мисс Глэдии? Ты продолжал его видеть?
— Нет, партнер Элайдж. Мисс Глэдия держала его у себя в доме. Когда она навещала доктора Фастольфа, он, насколько мне известно, ее не сопровождал. Когда же я сопровождал доктора Фастольфа в дом мисс Глэдии, друга Джендера я не видел ни разу.
Бейли чуть удивился. Он обернулся к Жискару, чтобы задать тот
Да и… может быть… это уже потеряло значение.
Они подходили к дверям Фастольфа, и Бейли почувствовал, как учащается его дыхание. Он был уже твердо убежден, что руки и нижняя губа у него дрожат только из-за холодного ветра.
Солнце уже закатилось, заблестели первые звезды, темнеющее небо приобрело зеленовато-лиловый оттенок, словно по нему разливался синяк. И тут Бейли вошел в дверь — в тепло между светящимися стенами.
Безопасность!
Фастольф приветствовал его словами:
— Вот вы и вернулись, мистер Бейли. Ваш разговор с Глэдией оказался полезным?
— Очень, доктор Фастольф. Возможно даже, что ключ к загадке у меня в руке.
28
Фастольф только вежливо улыбнулся: без удивления, радости или недоверия. Он провел Бейли в столовую, но меньше и уютнее, чем та, в которой они завтракали.
— Мы с вами, мой дорогой мистер Бейли, — сказал Фастольф любезно, — пообедаем вместе без церемоний. Вдвоем. Даже отошлем роботов, если вам так больше нравится. И не станем разговаривать о деле, конечно, если вы сами не захотите.
Бейли промолчал, он в изумлении смотрел на стены. По ним прокатывались волны зеленого сияния — медленно менялась яркость, менялись оттенки, волны вздымались от пола к потолку. Словно колыхались более темные водоросли, мелькали тени. Комната казалась освещенным гротом на дне мелкого морского залива. От этого зрелища кружилась голова. Во всяком случае у Бейли.
Фастольф без труда истолковал выражение на лице Бейли. И сказал:
— Согласен, мистер Бейли, к этому необходимо привыкнуть. Жискар, пригаси освещение стен. Благодарю тебя.
Бейли облегченно вздохнул:
— А я благодарю вас, доктор Фастольф. Не мог бы я зайти в Личную, сэр?
— Разумеется.
— Нельзя ли… — нерешительно начал Бейли. Фастольф засмеялся:
— Там все будет абсолютно обычным, мистер Бейли. Вам будет не на что пожаловаться.
Бейли наклонил голову:
— Благодарю вас от всей души.
Без нестерпимых иллюзий Личная (та же самая, решил он) была тем, чем была, — только роскошнее и удобнее, чем все, какие он когда-либо видел. От земных она отличалась просто до невообразимости: на Земле Личные состояли из бесконечных рядов идентичных кабинок, каждая предназначалась для использования в данное время только одним человеком.