Миры Айзека Азимова. Книга 7
Шрифт:
Торану казалось, что все кругом погрузилось в спячку. Тепло и тишина отдавали летаргией. Казалось, жизнь утратила всякое подобие действия и превратилась в тягучее, липкое море сна.
Мис окончательно окопался в хранилище, но его упорная деятельность не приносила никаких плодов. Во всяком случае, он никому ничего не сообщал. Ни Торан, ни Байта с ним не виделись. Только из уст Магнифико, суждениям которого они не привыкли особенно доверять, они узнавали о жизни старого ученого. Магнифико, в эти дни ставший против обыкновения необычайно молчаливым и задумчивым,
Байта все больше и больше уходила в себя. Куда девалась ее всегдашняя живость и самоуверенность! Все больше времени она проводила в одиночестве, погруженная в горькие раздумья.
Однажды Торан наткнулся на нее, когда она сидела в кресле и вертела в руках бластер. Заметив мужа, она быстро спрятала пистолет и вымученно улыбнулась.
— Что ты делаешь с бластером, Байта?
— Просто держу. Что, нельзя? Это преступление?
— Да ты просто можешь прострелить свою глупую головку!
— Значит, туда ей и дорога, раз глупая. Невелика потеря!
Супружество приучило Торана к тому, что спорить с женщинами, когда они в мрачном расположении духа, бесполезно. Он пожал плечами и ушел.
Настал последний день. В их комнату без стука вбежал задыхающийся Магнифико. Он испуганно глядел на обоих супругов.
— Доктор зовет вас. Ему плохо.
Ему действительно было плохо. Он лежал на кушетке, глаза его были неестественно широко раскрыты и неестественно ярко горели. Он был неузнаваем — всклокоченный, грязный…
— Эблинг! — вскричала Байта.
— Дай мне сказать, — слабым голосом вымолвил психолог, с трудом опираясь на локоть. — Мне конец. Работу должны закончить вы. Я не делал заметок, листки с математическими расчетами я уничтожил. Никто не должен знать об этом. Все должно сохраняться только у вас в голове.
— Магнифико, — твердо приказала Байта, — иди наверх!
Паяц послушно поднялся и отступил назад, печально глядя на Миса. Мис жестом выразил свой протест.
— Не обязательно. Пусть останется. Останься, Магнифико.
Паяц поспешно сел. Байта смотрела в пол. Она до боли закусила губу.
Хриплым шепотом Мис выговорил:
— Я убежден: Вторая Академия может победить, если ее раньше времени не захватит Мул. Она сохранялась в тайне. Тайна должна быть сохранена. У этого есть цель. Вы должны отправиться туда. Ваша информация — вопрос жизни и смерти, от нее зависит все! Вы слышите меня?
Торан выкрикнул:
— Да, да! Скажите нам, как туда добраться, Эблинг? Где она?
— Сейчас скажу, — ответил слабый голос.
Но больше он ничего не сказал.
Байта, бледная как полотно, подняла бластер и выстрелила. Раздалось громовое эхо выстрела. Верхняя половина тела Эблинга Миса исчезла, как будто ее и не было, а в стене над кушеткой образовалась огромная сквозная дыра. С сухим стуком бластер упал на пол, выпав из онемевших пальцев Байты.
Глава 26
Конец поисков
Эхо выстрела прокатилось по дальним комнатам и затихло. На фоне затихающего звука раздался стук выпавшего из руки Байты бластера и визгливый вскрик Магнифико, заглушенный звериным ревом Торана.
Теперь, мгновение спустя, все молчали. Тишина была подобна агонии.
Голова Байты беспомощно упала на грудь. Блеснула скатившаяся по щеке слезинка. Байта не плакала с детства.
Все тело Торана сковал страшный спазм, он не в силах был пошевелить ни рукой, ни ногой, разжать стиснутые зубы. Лицо Магнифико стало подобно белой мертвенной маске.
Наконец Торан изменившимся до неузнаваемости голосом прохрипел:
— Значит, ты за Мула! Он достал тебя, обработал!
Байта подняла голову. Рот ее болезненно искривился.
— Я — за Мула? Ты шутишь. Смешно.
Она горько усмехнулась, отбросила волосы со лба. Постепенно к ней вернулся голос, похожий на обычный.
— Все кончено, Торан. Теперь я могу говорить. Сколько еще я проживу, я не знаю. Но теперь я могу говорить.
Напряжение, сковавшее Торана, отпустило его, уступив место страшному, непобедимому безразличию.
— О чем говорить, Бай? О чем теперь можно говорить?
— О несчастьях, которые преследовали нас. Мы уже говорили об этом, Тори. Разве ты не помнишь? Как беда все время ставила нам подножки, но так ни разу и не сбила с ног? Мы были в Академии, и Академия пала, а Независимые Торговцы продолжали сражаться, но мы успели вовремя улететь в Хейвен. Мы были в Хейвене, и Хейвен пал, а остальные продолжали сражаться — и снова мы успели вовремя улететь. Мы прилетели на Неотрентор, а теперь он, конечно же, захвачен Мулом.
Торан слушал и качал головой.
— Не понимаю…
— Тори, в нормальной жизни так не бывает! Ты и я — мы ведь люди маленькие. Мы не оказались бы втянутыми в водоворот политических событий, если бы только не таскали этот водоворот всюду за собой! Мы страдаем потому, что возим с собой источник инфекции! Теперь понимаешь?
Губы Торана были плотно сжаты. Он с ужасом смотрел на окровавленные останки того, кто несколько мгновений назад был таким родным и близким человеком, и взгляд его был полон тоски и отчаяния.
— Давай уйдем отсюда, Бай. Выйдем на воздух.
Небо затянули дождевые облака. Дул порывистый ветер, развевая темные волосы Байты. Магнифико плелся позади и, по всей вероятности, не слышал, о чем они говорили.
Дома Торан сердито спросил:
— Так ты убила Эблинга Миса потому, что считала его источником инфекции?
Что-то во взгляде жены напугало его. Он прошептал:
— Он — Мул?
Сказал, и сам не поверил в то, что сказал.
Байта нервно рассмеялась.
— Бедный Эблинг — Мул? О, Господи, нет! Если бы он был Мулом, я бы не смогла убить его. Он бы узнал о моих намерениях и превратил бы мою ненависть в любовь, преданность, обожание, страх — во что угодно. Нет, я убила Эблинга не потому, что он был Мулом. Я убила его, потому что он знал, где находится Вторая Академия, и через две секунды он бы раскрыл Мулу эту тайну.