Миры Айзека Азимова. Книга 7
Шрифт:
— Разве это так уж обязательно? — спокойно возразил Притчер. — Наш собственный «Союз Миров» никак не назовешь научно отсталым, невзирая на то что могущество нашего правителя целиком и полностью зависит от силы его разума.
— Только потому, что у него была возможность опереться на научные достижения Первой Академии, — последовал нетерпеливый ответ. — И, заметьте, другого такого источника научных знаний в Галактике нет. Вторая Академия, по определению, должна находиться на высохших пепелищах разбитой Галактической Империи, из которых, как ни крути, ничего не выжмешь.
— Следовательно, вы пытаетесь утверждать, что они обладают силой
— Относительной физической беспомощностью. Они, скорее всего, способны защитить себя от пришедших в полный упадок окрестных миров. Против же сокрушительной силы Мула, подкрепленной мощной экономикой, они устоять не смогут. Почему же они столь тщательно скрывают свое местоположение — как в самом начале, при их основании Гэри Селдоном, так и теперь? Ведь ваша Первая Академия не делала из себя секрета даже тогда, когда представляла собой всего-навсего единственный город на единственной незащищенной планете триста лет назад!
Смуглое лицо Притчера подернулось сардоническими морщинками.
— Ну а теперь, когда вы закончили столь глубокий анализ, не откажетесь ли просмотреть перечень всех королевств, республик, федераций планет и диктаторий всевозможных типов, которые соответствуют не только вашему описанию, но и еще целому ряду факторов?
— Значит, все это было учтено? — разочарованно нахмурился Ченнис.
— Ну, здесь так прямо не написано, но у нас есть тщательно разработанный путеводитель по противоположной Периферии. Нет, вы серьезно думаете, что Мул в бирюльки играет?
— Ну тогда…
Голос молодого человека вновь обрел решимость.
— Что вы скажете насчет олигархии Конзвездия? Притчер задумчиво потеребил мочку уха.
— Конзвездия? Ах, ну да, знаю это место. Но это же не на Периферии, насколько я помню. Вроде бы это где-то в трети пути к центру Галактики.
— Да. И что из этого?
— В тех записях, что имеются в нашем распоряжении, место расположения Второй Академии указывается как «другой край Галактики». Черт подери, это единственное место, куда мы можем отправиться. Что толку болтать о какой-то Конзвездии? Тьфу ты, язык сломаешь! Так вот, ее угловое склонение от радиана Первой Академии составляет что-то около ста десяти — ста двадцати градусов. Никак не восемьдесят.
— Послушайте, но ведь, кроме того, в записях мелькает еще такое определение места, как «конец звезд».
— Такого астрографического понятия не существует.
— Ну конечно. Так и было задумано! А теперь вслушайтесь в звучание: «Конзвездия»… Ни о чем не говорит?
— Ну что-то вроде бы есть. Нет, несерьезно.
— А вы там были когда-нибудь?
— Не припомню.
— Однако в ваших записях это название упомянуто.
— Где? Ах да. Но это только потому, что там можно было запастись водой и продовольствием. Ничего исключительного в этом мире не было.
— А вы приземлялись на главной планете? Там, где резиденция правительства?
— Не могу сказать с уверенностью.
Ченнис погрузился в раздумья под холодным взглядом своего спутника. Наконец он изрек:
— Не откажетесь взглянуть вместе со мной на «Линзу»?
— Как вам будет угодно.
«Линза» была новейшим изобретением, которым были оборудованы крейсеры тех времен. Фактически это была сложнейшая вычислительная машина, способная выдавать на экране воспроизведение картины ночного неба, видимой из любой точки Галактики.
Ченнис установил на пульте координатные точки. Свет погас. В красноватых отблесках огоньков, горевших на панели пульта, лицо Ченниса выглядело довольно-таки зловеще. Притчер уселся в кресло пилота, вытянув длинные ноги. Его лица в полумраке кабины видно не было.
Медленно, одна за другой, на экране стали появляться светящиеся точки. Постепенно они становились все ярче. На экране возник участок населенных звездных скоплений центра Галактики.
— Это, — объяснил Ченнис, — зимнее ночное небо, видимое с Трентора. Это, кстати, на мой взгляд, важнейшая деталь, до сих пор не учитывавшаяся в ваших поисках. Всякая разумная ориентация должна принимать за точку отсчета Трентор. Трентор был столицей Галактической Империи. Гораздо больше — с научной и культурной точки зрения, чем с политической. Поэтому значение любого названия должно в девяти из десяти случаев выводиться с учетом расположения Трентора. Вспомните в этой связи, что Селдон родился на Геликоне, то есть ближе к Периферии, но группа его работала на Тренторе.
— Что вы мне пытаетесь доказать?
Ледяной голос Притчера показывал, что он всеми силами старается противостоять горячему энтузиазму собеседника.
— «Линза» докажет все за меня. Видите ту темную туманность?
Тень от его руки упала на экран. Указательный палец остановился на крошечном темном пятнышке, казавшемся дырочкой в расшитой звездами ткани.
— В астрографии она называется туманностью Пелло. Смотрите внимательно. Сейчас я увеличу изображение.
Притчер, затаив дыхание, смотрел, как на его глазах растет изображение на экране. Это напоминало картину, возникшую бы на иллюминаторе кругового обзора, если представить, что корабль несется на сумасшедшей скорости по переполненной звездами Галактике, но при этом и не думает входить в подпространство. Звезды летели на них как бы из общего центра, расходились в стороны и исчезали за краем экрана. Какие-то точки раздваивались, превращались в сферы. Туманные пятнышки делились на мириарды точек. И все время сохранялась полная иллюзия движения.
Ченнис комментировал:
— Как видите, мы движемся по прямой от Трентора к туманности Пелло — как бы продолжая линию взгляда, направленного туда с Трентора. Вероятно, небольшая погрешность тут есть, если учитывать гравитационное отклонение света, которое я математически не рассчитывал, но уверен, оно невелико.
Тьма заполняла экран. Скорость увеличения изображения падала, и звезды со всех четырех краев экрана посылали последний прощальный свет. Туманность росла на глазах. Ее обрамляли сверкающие скопления звезд, внезапный резкий свет которых говорил о том, что они просто раньше были скрыты за бесчисленными темными фрагментами атомов натрия и кальция, заполнявшими кубические парсеки пространства.
Тень от руки Ченниса снова легла на экран.
— Населявшие этот участок пространства вот это местечко называли «Пастью». Это очень важно, потому что только с Трентора оно действительно выглядит похожим на пасть.
То, на что он показывал, представляло собой просвет в теле туманности, очерченный в форме извилистой, усмехающейся пасти в профиль, подчеркнутый ярким, величественным сиянием звезд, наполнявших его.
— Следуйте взглядом вдоль «Пасти». Видите — дальше она сужается, переходит как бы в «пищевод», что ли — вот в эту тоненькую ниточку света.