Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня
Шрифт:
Чарли не имел понятия, зачем Мадж стал в очередь со всеми посетителями, но полагал, что Мадж знает, что делает. Очередь, к счастью, двигалась быстро. Вестибюль заполонили туристы со всего света, и от их болтовни закладывало уши.
Наконец Чарли добрался до кредитного автомата, стоящего у огражденного цепями прохода. Чарли вставил луч своей звезды в отверстие, увидел на экране ПРИНЯТО и прошел. Мадж впереди него прошел мимо лифта к лестнице на второй этаж. Втиснутый между мужчиной перед ним и женщиной позади, Чарли медленно поднимался по ступенькам, нервничая от столь тесного контакта. Мадж ожидал его наверху.
Чарли посмотрел вверх, где открывались все двенадцать
Мадж не пошел на эскалатор, а направился куда-то по коридору. Он кивнул дежурившим там двум мужчинам, дав им, как видно, знак пропустить и Ома. Коридор, всего футов десять в длину, упирался в широкую Полоску, показывающую панораму верхних этажей музея. Мадж произнес что-то — Ом был недостаточно близко, чтобы расслышать, что именно, и слегка вздрогнул, когда полоска ушла в потолок, а позади них опустилась другая полоска. На миг они с Маджем очутились в закутке шириной три фута.
Затем Мадж прошел в кабину лифта, которую раньше скрывала полоска, знаком велел Ому тоже войти и сказал: «Вверх». Двери закрылись, и лифт стал быстро подниматься. Номера этажей на табло не загорались — этот лифт, видимо, ходил только на один этаж. Когда кабина остановилась, Мадж подтолкнул Ома вперед. Чарли не понравилось, что Мадж, который почти всю дорогу держался впереди, теперь оказался сзади. Но делать было нечего, да и вряд ли здесь следовало что-то делать.
Они очутились в большой, но низкой комнате, выходящей на юг, с выключенными стенными полосками и толстым, дорогим на вид зеленым ковром. Мадж велел Чарли пошевелиться, и тот вышел в единственную дверь в запасной стене. За ней был изогнутый коридор около десяти футов шириной, тоже с толстым ковром на полу и с погасшими полосками. Идя по нему, Чарли увидел сперва несколько закрытых дверей. Вряд ли за ними кто-то живет. У того, кто обитает здесь, много лишних комнат — стало быть, это очень важная персона.
Пройдя футов триста до конца полукруга, они остановились перед большой дверью. Мадж вставил луч своей звезды в кодовое устройство, и через несколько секунд чей-то голос велел им войти. Мадж снова занял место позади Ома.
Чарли открыл дверь и вошел. Он оказался в большой приемной со множеством мягких стульев и кресел. Очевидно, нужно было пройти в следующую комнату. Чарли так и сделал. Комната, примыкающая к первой, была очень велика, и из ее окон открывался вид на реку Гудзон и на леса Нью-Джерси. Здесь было много мебели, но по размерам помещения могло быть и больше. На стене между работающими полосками висели картины старых китайских мастеров. Может, даже оригиналы, подумал Ом. Мебель и все предметы
Человек, сидевший на стуле в дальнем углу комнаты, у окна, был одет в алую пижаму, домашние туфли и зеленый халат. Он был высокий, темнокожий, с азиатским разрезом глаз. Крупный крючковатый нос, тяжелые брови, массивный подбородок — все это казалось Чарли знакомым, но, лишь подойдя к незнакомцу на несколько футов, он понял почему. Сделать разрез глаз чуть более прямым, изменить их голубой цвет на карий — и человек будет вылитый Джефф Кэрд… отец Том Зурван… сам Чарли.
— Можешь остановиться здесь, — сказал Мадж. Подразумевалось не только «можешь», но и «должен». Ом повиновался, и Мадж сказал: — Я возьму у тебя сумку.
Ом нехотя подчинился и этому. Он хотел посмотреть, куда Мадж поставит сумку, но тут незнакомец встал со стула и слегка поклонился, сжав руки в приветственном жесте. Это было вторичное приветствие — значит, человек мог быть гражданином этого дня. Или же просто показывал, что ему известна первоначальная личность Ома. А возможно, верно и то и другое.
— Добро пожаловать, мой внук, — с улыбкой произнес он.
— Внук? — повторил оторопевший Ом.
— Ну, скажем, прапраправнук, причем с обеих сторон — и с отцовской, и с материнской.
Ом довольно быстро оправился от потрясения и, хотя и с опозданием, поздоровался. Потом сказал:
— У вас передо мной преимущество: вы знаете, кто я, а я нет.
Это было не совсем правдой. Только один человек на свете мог быть его прапрапрадедом и при этом здравствовать. Но тот человек умер.
Так утверждала статистика Мирового Банка данных. Но кому, как не Ому, было знать, сколько в этом банке содержится лжи?
— Так-таки и не знаешь? — Человек знаком предложил Чарли сесть. Тот, как подобало, сначала подождал, пока не сядет старший. Прежде чем занять свой стул, Чарли оглянулся. Мадж стоял у стола футах в десяти позади них. Сумка Чарли лежала на столе, но была закрыта. Мадж, конечно, понял по весу, что в ней пистолет.
Заодно Ом посмотрел на полоски, каждая из которых демонстрировала какие-нибудь экспонаты музея. Наконец он сел, взглянул собеседнику прямо в глаза и сказал:
— Хорошо, допустим, что знаю. Но вам удалось меня ошеломить, должен признаться. Я понятия не имел… нам всегда говорили, что отец-основатель погиб при взрыве лаборатории.
— На куски разлетелся, — сказал человек. — На основе моих клеток без труда изготовили кости, внутренние органы и кожу, даже руки — с моими отпечатками пальцев, разумеется, и глаз, частично уцелевший при взрыве. Все это, разумеется, было сделано преднамеренно. Там было много «разумеется».
— Ваши близкие недоумевали, почему вы так долго остаетесь молодым, так что в конце концов вам пришлось умереть и начать жизнь под новым именем.
Гилберт Чинь Иммерман кивнул:
— Постоянно я проживаю не в этой стране. Не будет вреда, если ты это узнаешь. Скажу тебе также, что суббота не является официальным днем моего гражданства. Сюда я прилетел, чтобы распутать ваш клубок.
Как бы теперь ни назывался Иммерман, он определенно занимает очень высокий пост, подумал Ом. Возможно, он член всемирного совета. Только у столь высокопоставленного и влиятельного лица может быть отдельная квартира, да еще такая большая, которой он к тому же редко пользуется. И только очень высокопоставленное лицо может нарушать день, когда вздумается. Интересно, под каким предлогом он это сделал. Впрочем, неважно. Важно то, для чего Иммерман прибыл сюда.