Миры Филипа Фармера.Том 08. Магический лабиринт
Шрифт:
— Ты пробыл тут не меньше часа, — сказал Фрайгейт.
— Знаю — но мне показалось, что это длилось всего одну минуту.
— А что ты чувствуешь теперь? — спросил Нур.
Поколебавшись, Бёртон сказал:
— Помимо потрясения, я чувствую… чувствую… огромную близость ко всем вам. О, я и раньше был кое к кому привязан, но теперь… я люблю вас всех!
— Шок, не иначе, — пробормотал Фрайгейт. Бёртон не обратил на него внимания.
Мавр взял граненую линзу и посмотрел сквозь нее, зажмурив правый глаз.
— Ничего не вижу. Она действует,
— Я думал, — сказал Бёртон, — что ее может носить только председатель Совета, Танабур. Я полагал, что это ритуальный символ или эмблема главенства, нечто традиционное. Но, как видно, я ошибался. Возможно, во время заседаний Совета она переходила к каждому поочередно. И давала каждому такое же чувство, которое испытал я, — чувство близости и любви ко всем, кто есть в комнате.
— В таком случае Икс преодолел это чувство, — сказал Тай-Пен.
— Одного я не понимаю, — сказал Бёртон. — Почему линза погрузила меня в транс, а Танабура как будто нет?
— Возможно, советники уже привыкли к ней, — предположил Нур. — После многоразового использования ее действие на них ослабло.
Нур вставил линзу в левый глаз и закрыл правый. Его лицо сразу приобрело экстатическое выражение, хотя тело осталось неподвижным. По прошествии двух минут Бёртон потряс Нура за плечо. Тот вышел из транса и разрыдался. Успокоившись и вынув линзу, он сказал:
— Да, она действительно вызывает состояние, которое столько раз пытались описать святые. — Он отдал линзу Бёртону. — Но состояние это ложное, ибо вызывается искусственно. Лишь духовное совершенствование ведет к истинному блаженству.
Все стали просить попробовать, но Бёртон сказал:
— После. Нам нельзя терять времени. Надо найти Икса, пока он не нашел нас.
Глава 48
У огромной закрытой двери, помеченной еще какими-то непонятными знаками, Бёртон остановил караван кресел и сошел со своего. Дверь, похоже, открывалась с помощью кнопки рядом — больше никаких приспособлений для этого не было. Бёртон нажал на кнопку, и обе половинки двери разъехались по сторонам. В просторный холл выходили еще одни огромные двери. Бёртон и их открыл с помощью такой же кнопки.
За ними оказался крытый куполом зал с полмили в поперечнике. Полом ему служила земля, поросшая короткой ярко-зеленой травой, а чуть дальше росли деревья. По ней там и сям бежали ручьи, истоком которых служили водопады высотой в сорок — пятьдесят футов. Повсюду были рассажены цветущие кусты, а плоские валуны служили столами, судя по тарелкам и приборам на них.
Потолок был голубой, с перистыми облаками, и на нем стояло в зените искусственное солнце.
Все вошли внутрь и стали осматриваться. Человеческие кости лежали повсюду, самый ближний скелет обнимал валун. Были тут еще кости птиц, оленей и каких-то животных, похожих на кошек, собак и енотов.
— Они тут приобщались к природе, — сказал Фрайгейт. — Что ж, превосходная имитация, ничего не скажешь.
Напрашивался
Да с голоду.
Путешественники покинули зал и, не проехав и мили, наткнулись на следующую достопримечательность, самую загадочную и пугающую из всего, что им встречалось. За косой прозрачной стеной слева от них помещалась исполинская шахта. Снизу ее освещал яркий мерцающий свет. Все сошли с кресел, чтобы заглянуть в колодец, — и вскричали от изумления.
В пятистах футах под ними, словно в большой печи, пылало множество разноцветных форм, плотно стиснутых вместе, но свободно проходящих одна сквозь другую.
Бёртон, заслонив рукой глаза, стал приглядываться к ним. Вскоре он начал различать отдельные огни — они крутились, сновали вверх, вниз и по сторонам. Потом он почувствовал резь в глазах и отвернулся.
— Это ватаны. Такие же я видел над головами двенадцати членов Совета. Стена сделана из материала, позволяющего нам их видеть.
Нур протянул ему темные очки.
— Возьми. Я нашел их на полке тут рядом.
Бёртон и остальные надели очки и воззрились в бездонный колодец. Теперь стало лучше видно, как переливаются всеми цветами то расширяющиеся, то сжимающиеся фигуры, как они выбрасывают из себя шестигранные щупальца, и шарят ими, и втягивают обратно.
Бёртон, прижавшись спиной к стене, посмотрел вверх. В сотне футов над головой виднелся серый металлический потолок. Бёртон попытался разглядеть, что по ту сторону колодца, но не смог Далеко-далеко внизу тоже просматривалась серая твердь. Воображение было тому виной или игра светящихся орд, но ему показалось, что эта твердь пульсирует.
Он отступил назад, снял очки и потер слезящиеся глаза.
— Я не знаю, что это такое, но оставаться здесь дольше мы не можем.
Они проехали еще несколько лифтовых площадок с шахтами, ведущими только вниз, но через четверть мили увидели такую, где был выход и наверх.
— Эта, должно быть, ведет ко входу.
Каждый снова ждал, пока его предшественник не прибудет благополучно на место, и лишь тогда отправлялся сам.
Вверху площадка выходила в коридор с тринадцатью дверьми, и каждая служила входом в анфиладу роскошно обставленных покоев. В одной комнате на столе из блестящего красноватого дерева стояла прозрачная сфера, и в ней болтались три кукольных фигурки.
— Похоже на Моната и еще двух его сородичей, — сказал Бёртон.
— Что-то вроде трехмерной фотографии, — добавил Фрайгейт.
— Не знаю, конечно, — сказала Алиса, — но, по-моему, это семейный портрет. Я понимаю, что для человека иной расы они все на одно лицо. Но все-таки…
Грумз давно уже не говорила ни слова, и ее мрачное лицо показывало, как тяжело ей освоиться с этим местом. Все здесь было не таким, как она ожидала: ни приветственного хора ангелов, ни Бога, восседающего на троне в сиянии славы своей с матерью Грумз по правую руку.