Миры Империума
Шрифт:
Я уже шатался и реагировал не так быстро, как того хотелось моим поводырям. Тот, что слева, по-видимому наиболее жестокий, поднял меня за руку, шваркнул вниз, вздернул обратно на ноги и встряхнул, будто пыльное одеяло. Я зашатался, поймал равновесие и, вывернув кисть из захвата, двинул ему в брюхо. С тем же успехом я мог напасть на мешок с песком. Здоровяк небрежно вернул меня в прежнее положение. Похоже, он даже не понял, что его ударили.
Потом мы некоторое время торчали посреди зала, а совет старейшин пребывал в глубоком, но шумном раздумье. Закрытием заседания послужила горсть мусора, посланная толстобрюхим в ответ на могучий плевок, адресованный ему через все помещение одним из взбешенных оппонентов. Стражники попятились, вытолкали меня в коридор и погнали на очередную прогулку по кривым переходам. Из зала у нас за спиной неслись уханье и рык.
Данное путешествие закончилось еще в одном помещении, представлявшем собой бесформенное расширение коридора. К одной из стен здесь притулилась каменная скамья, другую украшал неровный ряд грубых полок, способных вместить средних размеров гроб. Мутный свет от обычной лампочки падал на кучу мусора и всевозможное оборудование неизвестного назначения. В центре рукотворной пещеры зияло отверстие, откуда доносилось журчание. Судя по запаху, санитарные удобства. На сей раз меня привязали за лодыжку и позволили сидеть на полу. Еще мне сунули глиняный горшок с какой-то кашей. Я понюхал, закашлялся, отодвинул предложенное угощение. Оказывается, я пока не настолько проголодался.
Миновал час. У меня сложилось ощущение, будто мы чего-то ждем. Двое моих приятелей — или двое других, я бы не взялся утверждать со всей определенностью — сидели на корточках у противоположной стены, без разговоров черпая ужин из жральных горшков. Я уже почти не чувствовал запахов, обонятельные нервы совсем онемели. То и дело вваливался кто-нибудь еще, подходил попялиться на меня, затем убирался.
Наконец прибыл посыльный и что-то повелительно пролаял. Мой эскорт поднялся на ноги, тщательно облизал пальцы толстыми розовыми языками величиной с подметку и, освободив мою ногу от браслета, снова погнал меня вперед. Теперь мы двигались вниз, раз за разом сворачивая в боковые ответвления, миновали широкий зал, где не меньше пятидесяти здоровенных дядек сидели на длинных скамьях — явно какое-то собрание,— мимо входа, откуда сиял свет позднего вечера, затем снова вниз в узкий проход, который заканчивался тупиком.
Левый — мой более жестокий спутник — поднял меня за руку и швырнул к круглому отверстию двух футов в поперечнике, расположенному в полуметре над полом. Отверстие походило на крысиную нору-переросток, достаточно широкую, чтобы в нее мог пролезть человек. Мгновение я колебался, пытаясь сформулировать для себя план дальнейших действий. Наше совместное путешествие, судя по всему, наконец-то завершилось. Стоит мне оказаться внутри, и возможности бежать может больше не представиться. Впрочем, такой возможности не представлялось и до сих пор.
Удар по голове впечатал меня в стену. Я сполз на пол и перевернулся на спину. Провожатый склонился надо мной, замахиваясь для новой затрещины. Хватит с меня этого парня. Не задумываясь о последствиях, я согнул колено и встретил выпад здоровяка жестким ударом в пах. Тот согнулся пополам, и второй мой удар пришелся ему точно в пасть. Я мельком заметил проступившую розоватую кровь...
Второй обезьяночеловек поспешно сгреб меня за шиворот и почти небрежно засунул в нору. Я торопливо пополз во влажный холод и плотный дух хорошо выдержанного французского сыра. Следующие пять футов привели меня к обрыву. Ощупав край, я обнаружил пол двумя футами ниже, перекинул ноги и встал лицом ко входу. Жук-пистолет автоматически хлопнулся в ладонь. Когда Большой Мальчик сунется сюда, его ждет сюрприз.
Однако меня никто не преследовал. На фоне дыры в стене я видел оба гигантских силуэта, причем Левый, опираясь на своего приятеля, издавал жалобные писклявые звуки. Очевидно, их должностные инструкции не позволяли мстить новичкам сразу.
Согласно традиции, узнику, угодившему в темную незнакомую камеру, первым делом следует измерить шагами свое пристанище. Считается, что подобный маневр обеспечивает мистическое ощущение контроля над окружающей обстановкой. Разумеется, по-настоящему меня никто не запирал. Я в любой момент мог выползти наружу, однако, ввиду перспективы оказаться там в обществе Левого, идее не хватало привлекательности. Оставалось приступить к измерениям.
Я начал от выхода, сделал шаг фута в три и врезался в стену. Туда никак.
Вернувшись на исходную позицию, я сделал более осторожный шаг, затем еще один...
— Vansi pa'me'zen ра,— донесся из темноты мягкий тенор.— Sta'zi?
Я отступил на шаг. Пистолет по-прежнему лежал у меня в ладони. Тот другой тоже имел свое преимущество: его глаза наверняка привыкли к темноте, а моя фигура четко вырисовывалась на фоне бледного света из крысиного лаза. Я мгновенно распластался на полу, чувствуя, как холодная влажность грубого камня проникает сквозь одежду.
— Bo'jou', ami,— произнес голос— Е' vou Gallice?
Кто бы там ни притаился, это наверняка собрат-заключенный. И язык его ничуть не походил на хрюканье и щелканье троллей снаружи. Однако я пока не испытывал порыва броситься вперед и скрепить знакомство рукопожатием.
— Kansh'tu dall'Scansk...
На этот раз я почти уловил смысл. Акцент был ужасный, но слова звучали почти по-шведски...
— Возможно, англик, вы? — снова поинтересовались из темноты.
— Возможно,— отозвался я внезапно охрипшим голосом.— Кто вы?
— Вот хорошо! Я взял отблеск от вас, так что вы вошли. Акцент смутно напоминал венгерский, а в последовательности слов я пока не уловил особого смысла.
— Почему поймать они вас? Куда от пришелец вы? Я отполз на несколько футов в сторону, подальше от источника света. Пол слегка уходил вверх. Я решил было воспользоваться фонариком, но передумал. Такой маневр сделает меня еше более удобной мишенью, если вдруг мой сосед по камере затеял в отношении меня что-либо недружелюбное. А исходя из всего моего опыта пребывания в стране гигантских приматов, настраиваться на иное пока не следовало.
— Не стесняйте себя,— подбодрил голос—Я друг.
— У вас спросили, кто вы.
Я продолжал щетиниться. Еще бы. Я устал, проголодался, был покрыт синяками, и в данный момент разговоры со странным голосом из темноты воздействовали на нервную систему отнюдь не самым успокаивающим образом.
— Сэр, имею честь сделать известным себя: полевой агент Дзок, к вашим услугам.
— Полевой агент чего? — В моем тоне появились жесткие нотки.
— Возможно, лучше для дальнейших признаний подождать более близкого знакомства,— ответил полевой агент.— Пожалуйста, вы будете говорить еще, таким образом позволяя мне установить диалект более близко.