Миры Клиффорда Саймака. Книга 17

Саймак Клиффорд Дональд

Он сидел и смотрел. Сад был прекрасен, но он почувствовал, что не гордится им, что не испытывает никакого удовлетворения.

Он снял руки с колен и, сжав пальцы, словно держал инструмент, посмотрел на них. Но в руках ничего не было. И он понял, почему равнодушен к саду и не испытывает никакого удовлетворения.

Модель железной дороги. Стрельба из лука. Механобиологическая собака. Изготовление керамики. Восемь комнат, пристроенных к дому.

Сможет ли он когда-нибудь утешиться моделью железной

дороги или любительским изготовлением керамики? Если и сможет, разрешат ли ему это сделать?

Он медленно встал и пошел к дому. Там он почувствовал себя бесполезным и ненужным.

Наконец он решил отправиться в подвал.

Альберт обнял его.

— Мы победили, хозяин! Я знал, что мы победим! Он отодвинул от себя Найта и положил ему руки на плечи.

— Мы никогда не уйдем от вас, хозяин. Мы останемся и будем работать на вас. Вы никогда ни в чем не будете нуждаться. Это сделаем для вас мы!

— Альберт…

— Все в порядке, хозяин. Вам ни о чем не надо беспокоиться. Мы разрешим проблему с деньгами. Мы наделаем много юристов-роботов и будем получать большие гонорары.

— Но неужели вы не понимаете…

— Но в первую очередь, — продолжал Альберт, — мы собираемся добиться постановления суда, обеспечивающего наши права. Ведь мы сделаны из стали, стекла, меди и тому подобного, верно? И мы не можем позволить людям зря расходовать материалы, из которых мы сделаны, а также энергию, поддерживающую нашу жизнь. Уверяю вас, хозяин, мы не проиграем!

Устало присев на скат, Найт увидел вывеску, которую только что намалевал Альберт. Красивыми золотыми буквами, обведенными для четкости черной краской, на ней было написано:

ЭНСОН, АЛЬБЕРТ, АБНЕР,

АНГУС И К°

АДВОКАТЫ

— А потом, хозяин, — сказал Альберт, — мы приберем к рукам компанию «Сделай сам». Она уже не в состоянии выдержать конкуренцию. У нас есть великолепная идея, хозяин. Мы будем делать роботов. Но не слишком много. Мы не собираемся подводить вас, людей, поэтому мы будем производить комплекты «Сделай сам». Только их будут собирать заранее, чтобы избавить вас от труда. Как вы думаете, для начала хватит?

— Вполне, — прошептал Найт.

— У нас все продумано, хозяин. До конца жизни вам не надо будет беспокоиться ни о чем.

— Да, — сказал Найт, — ни о чем.

Дурак в поход собрался

Долгое время я был деревенским дурачком, но теперь я уже не дурак, хотя меня до сих пор обзывают болваном, а то и почище.

Я теперь гений! Но об этом я никому не скажу. Ни за что. Если узнают, станут остерегаться.

Никто не догадывается и не догадается. Я все так же шаркаю ногами, мой взгляд все так же пуст, и речь бессвязна, как и прежде. Порой нелегко

бывает помнить, что надо непременно шаркать, смотреть бессмысленным взглядом и бормотать чепуху, а иногда, наоборот, с большим трудом удерживаешься, чтобы не переиграть. Главное — не вызвать подозрений!

Все началось в то утро, когда я пошел на рыбалку.

За завтраком я сказал маме, что собираюсь порыбачить, и она не возражала. Она знает, что я люблю ловить рыбу. Когда я рыбачу, со мной не случается никаких неприятностей.

— Сходи, Джим, — сказала она. — Хорошо бы отведать рыбки.

— Я знаю, где ее ловить, — сказал я. — В яме, что сразу за домом Алфа Адамса.

— Сынок, не затевай ты ссоры с Алфом, — предупредила меня мама. — Если ты невзлюбил его…

— Он надул меня. Заставил работать больше чем положено, а сам ничего не заплатил мне за это. Да еще смеется.

Не надо было мне говорить этого. Мама очень расстраивается, когда слышит, что надо мной смеются.

— Ну и пусть, не обращай внимания, — ласково сказала она. — Вспомни, что говорил проповедник Мартин в прошлое воскресенье. Он сказал…

— Я помню, что он сказал, но все равно не люблю, когда надо мной смеются. Я не позволю смеяться надо мной.

— Ладно, — с грустью согласилась мама. — Не позволяй.

Я доедал завтрак и думал о том, что проповедник Мартин мастак говорить о смирении и покорности. Но я-то знаю, что он за человек, знаю и про его дела с органисткой Дженни Смит.

После завтрака я пошел в сарай за удочкой, а Баунс прибежал помогать мне. После мамы Баунс мой лучший друг. Конечно, он не умеет разговаривать со мной… по-настоящему, но он и не смеется надо мной.

Копая червей, я спросил его, не хочет ли он отправиться со мной на рыбалку. Я видел, что ему очень хочется, и пошел в дом напротив предупредить миссис Лоусон, что Баунс пойдет со мной: Баунс ведь принадлежал ей, хотя почти все время проводил со мной.

Так мы и пошли: я с удочкой впереди, а Баунс следом, словно я был важной персоной. Но Баунс все равно гордился тем, что нас видят вместе.

Путь наш лежал мимо банка, и через большое окно я увидел банкира Пэттона, сидевшего за письменным столом. Вот у кого был важный вид! Да он и в самом деле был самой важной персоной в Мэплтоне. Я убавил шаг, чтобы вволю насладиться своей ненавистью к нему.

Мы с мамой не жили бы в этой старой развалюхе, где живем сейчас, если бы после смерти папы банкир Пэттон не лишил нас права выкупа закладной на наш дом.

Мы миновали усадьбу Алфа Адамса, у которого была лучшая ферма в городе, и о нем я тоже подумал с ненавистью, но не с такой, как о банкире Пэттоне. Адамс мне насолил поменьше — заставил работать больше положенного и не заплатил за это.