Миры Клиффорда Саймака. Книга 18
Шрифт:
— Это знак уважения, — пояснила Кэролайн. — Уверение в дружбе. Определенный способ заключения соглашения.
— Прекрасно, — отозвался Инженер, протягивая руку Кингсли, и тут плавность его мыслей нарушилась. Впервые со дня их первой встречи в этом же помещении в них проявились эмоции. — Мы так счастливы, — сказал он. — Больше мы не будем одиноки, потому что сможем разговаривать с вами. Возможно, когда-нибудь я сам навещу вас.
— Прилетайте обязательно! — восторженно воскликнул Херб. — Я сам покажу вам все лучшие места на Земле.
— Ты идешь, Гэри? — спросила Кэролайн, но Гэри не ответил.
Когда-нибудь Человек вернется домой… в этот чудесный город из белого камня. Восхитится захватывающей дух высотой его башен, простором и самим городом — символом достижений разума, сверкающим в пока чужих для него небесах. Вернется домой на планету, где каждая частичка энергии, любая мыслимая роскошь и достижение будут принадлежать ему. Домой в место, выросшее из мечты… великой мечты великого ушедшего народа, который, умирая, завещал наследство всей своей жизни другой жизни — только зарождающейся. И, более того, оставил другое наследство в руках и умах добрых слуг, которые со временем передадут его людям.
Но этот город, все его гордые достижения не для него, не для Кэролайн, Кингсли, Херба или Томми. Ни для множества поколений, которые придут после них. До тех пор, пока человечество волочит за собой груз, первобытного дикарства и ненависти, пока оно жестоко, злобно и бессердечно, никому из людей не ступить на мостовые этого города.
Прежде чем добраться до него, Человеку предстоит пройти долгие дороги, глотая горькую пыль, познать множество побед на межзвездных путях. Галактики напишут в небесах буквы новых алфавитов, а в хроники времени будут внесены записи о многих событиях. Новое станет рождаться, развиваться и умирать. Великие лидеры возвысятся, свершат предназначенное и канут в забытье. Зародятся вероучения, расцветут и рассыплются межзвездным прахом. Звезды, наблюдая с небес, увидят великие деяния, будут аплодировать великим свершениям, взирать на великие поражения и оплакивать горькие разочарования.
— Подумать только, — произнесла Кэролайн. — Мы возвращаемся домой!
— Да, — молвил Гэри. — Наконец-то мы возвращаемся домой.
Зачем звать их обратно с небес?
Глава 1
Присяжные радостно зашумели. Принтер выстреливал распечатку вердикта, строчки ровно ложились на бумажную полосу, затемняли ее.
Принтер замолк, и судья кивнул клерку. Тот подошел к присяжным и принял вердикт. Держа его обеими, по ритуалу, руками, он повернулся к судье.
— Подсудимый, — сказал судья, — встаньте лицом к Присяжным.
Франклин Чэпмэн дрожа поднялся, встала рядом с ним и Энн Харрисон. Она дотронулась до его руки и сквозь ткань рубашки уловила легкую дрожь.
Я должна была выполнить работу лучше, сказала она себе. Хотя, конечно, этим делом она занималась куда серьезнее, чем многими другими. Сердце ее лежало к этому человеку, такому жалкому, попавшему в ловушку. Может быть, думала она, женщина не должна защищать мужчину в суде. Может быть, раньше, когда присяжные еще были людьми… Но не здесь, где Присяжными стал компьютер, и обсуждению подлежат лишь нюансы закона.
— Теперь, — обратился к клерку судья, — зачтите вердикт.
Она взглянула на прокурора, сидящего за столом с лицом суровым, епископским — вполне подобающим судебному процессу. Орудие, вздохнула она, всего лишь орудие правосудия, как и Присяжные.
В помещении было сумрачно и тихо, в окна светило заходящее солнце. Сидевшие в первых рядах газетчики высматривали малейшее проявление чувств, любое, пусть незначительное движение, жест — любую зацепку, пригодную для сочинения историйки. Люди с камерами приготовились запечатлеть тот миг, когда вечность и небытие начнут бороться на весах.
Но Энн знала — колебания здесь почти невозможны. Защиту строить не на чем. Его приговорят к смерти.
Клерк приступил к чтению:
— Решение Присяжных по делу «Государство против Франклина Чэпмэна» состоит в следующем: Чэпмэн обвиняется в преступной небрежности и вопиющей служебной безответственности, которые повлекли за собой задержку доставки умершей Аманды Хэккет, что вызвало полное разрушение тела.
Утверждение обвиняемого, что он не может нести личную ответственность за техническое состояние транспорта, представляется неуместным. Он лично отвечал за доставку тела. Возможно, имеются лица, также несущие ответственность за допущенную халатность, но степень их вины не может оказать влияния на данное решение суда.
Обвиняемый признается виновным по каждому пункту обвинительного акта. В силу отсутствия смягчающих обстоятельств апелляция не предусмотрена.
Чэпмэн осел и замер на стуле. Он оцепенел, сидел прямо, крепко сцепив громадные руки, лицо его походило на слепок.
Он сразу все понял, подумала Энн Харрисон. Поэтому и оставался таким безучастным. Его не обнадежили ни ее адвокатские хлопоты, ни уверения. Она старалась поддержать его, но он ей не верил, и был прав.
— Имеет ли защитник ходатайство? — осведомился судья.
— С вашего позволения, ваша честь, — ответила Энн. Он хороший человек, сказала она себе. Старается быть добрым, а не получается. Закон не позволяет. Он выслушает, откажет, огласит приговор, и это — конец. Все очевидно, и апелляции нет.
Она взглянула на выжидающих газетчиков, посмотрела на объективы телекамер и ощутила, как кровь пульсирует в венах. Благоразумно ли, спросила она себя в последний раз, то, что она намерена сказать? Тщетно, да, но есть ли в этом хоть какой-то смысл?
И тут, колеблясь в нерешительности, она поняла, что не должна смолчать, ведь это ее обязанность, долг, а не исполнить долг она не может.
— Ваша честь, — начала она, — мое ходатайство состоит в том, чтобы данный вердикт был отменен на основании предвзятости, имевшей место в ходе слушания.
Обвинитель вскочил с места.
Судья движением руки приказал ему сесть.
— Мисс Харрисон, — сказал судья, — я не вполне уверен, что уловил смысл ваших слов. Что вы понимаете под предвзятостью?