Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)
Шрифт:
– Ведущий на единице!
– Держу!
– Точка тяги…
– Принял. Тяга один. Поехали!
«Ламмаэрви» Гукмасова, выполнившая сложнейший маневр с безукоризненной четкостью, легла на курс разгона. Следом за ней, наконец, выцелилась к разгону и «Шерпа». Детеринг вдруг ощутил мягкую спинку кресла. Делать ему сейчас было нечего, Драпендра и Бигби справлялись вдвоем, но это безделье давило сильнее всего. «Шерпа» слетела с оси Х, то есть с «условной курсовой горизонтали» на сотни тысяч километров, лишь чуть не дойдя до точки включения маршевых двигателей. Ценой потери огромного количества энергии ее удалось вернуть на нужный курс, но если бы сбой случился позже – возможно, Костасу пришлось бы идти вокруг системы, то есть тормозить конвой.
«Когда-нибудь появятся корабли, не зависящие ни от ужаса гравитационных полей, ни от причуд водородных ветров… – подумал Йорг. – А
– Вот черт, – услышал он голос Драпендры. – Йорг, дай-ка мне кофе…
– Это было что угодно, только не ходовая рубка, – сказал Бигби.
– Да движок, – с раздражением отозвался старший штурман. – Что тут думать? Сто раз Тальбергу было говорено: возьми Хиля за уши, хватит ему, кретину, медитировать… мы взорвемся когда-нибудь!
– Виррен пошел, – вдруг перебил его Бигби.
Драпендра выхватил из рук Йорга кружку с кофе и повернулся к своему экрану. Старый «Бьенк» уверенно вытормозился и начал маневр. Вернувшись на свое место, Детеринг поспешно переключился в обзор задней полусферы: как-то поведут себя движки порядком изношенного корабля?
– Н-да, это вам не армия «Метрополия», – скривил рот Драпендра. – Тут переживать не стоит.
Йорг с трудом скрыл усмешку. Армия «Метрополия», широко пропагандируемая когда-то как «гусары Галактики», с удивительной красотой обделалась на послевоенном Параде Героев, не сумев толком перестроиться в атакующий конус. Ничего удивительного в этом не было: великолепные «гусары» всю войну видели леггах только в сводках новостей. Зато почти все молодые лейтенанты успели жениться на дочках крупнейших чиновников тогдашней администрации. К горю, правда, своему: некоторым пришлось провожать дорогого тестя на виселицу…
Незнакомый Детерингу Виррен был, бесспорно, мастером: его потрепанный «Бьенк» прошел по рискованной дуге шустрее «Ламмаэрви» и встал на курс сверхсветового разгона в точке, позволяющей с максимальной эффективностью «оттолкнуться» от чудовищного гравитационного поля водородного гиганта. В этом была какая-то магия. Йорг прекрасно понимал, что Виррен использует не только долгий опыт своих предков, но и недоступную для имперских звездоплавателей мощь навигационных систем, способных обрабатывать колоссальные объемы информации, и все же!.. Каждый его маневр, каждый импульс гиперреактивных двигателей обладал совершенством абсолютной логики – той, что приходит не с годами, а только с тысячелетиями. Будучи изрядным знатоком человеческой истории, особенно военного ее сегмента, капитан Детеринг мог сравнить стиль мышления Виррена со стилем парусных командиров эпохи Трафальгара (потрясавшего, кстати, Йорга еще с детства) – та же изумительная, пусть и обманчивая, легкость, та же однозначная предсказуемость в ходовом – но не в боевом! – маневре, тот же великолепный результат. Когда-то кадет Детеринг раз за разом пересматривал зрелищные учебные фильмы, посвященные последнему столетию боевого парусного флота Земли, и горевал о том, что неудержимый, пусть и сильно заторможенный, прогресс Человечества вывел в океаны неуклюжие чадящие броненосцы. Наследник звездоплавателей, он видел в последних парусных линкорах изящество, никак не совместимое с адски ревущими, всегда изувеченными в боях черными монстрами, на которых его предки пробивались через пространство. Но прошлое было забыто. Впереди ждала только реальность – с неизбежными поломками агрегатов и полудохлой имперской аварийно-спасательной службой, с невозможностью держать строй конвоя и с пиратами, хорошо знающими, где вкусно…
А Виррен – мог! Мог не просто держать строй на своем столетнем крейсере, пусть и переоснащенном на модифицированные системы управления, а – маневрировать на уровне, доступном, пожалуй, лишь лучшим имперским пилотягам, причем делал он все это с легкостью и едва ли не шутя. Опыт, опыт, твердил себе Йорг, глядя, как Драпендра наливает Бигби что-то в крохотный серебряный стаканчик. Опыт не лично Виррена, нет, – опыт поколений. То, что невозможно ни купить, ни, тем паче, украсть.
Детеринг помнил мемуары одного имперского фельдмаршала, честно описавшего свои ощущения в недавней войне: «…Находясь, волею судьбы, в одном строю с лидданами, мы испытывали невероятные муки. Неизменно тактичные, добросердечные, являющиеся джентльменами в подлинном смысле этого слова – лидданские генералы доводили мой несчастный штаб до неврастении… в конечном итоге я должен признаться, что дрались мы как черти – но не столько за Империю, сколько за свое элементарное человеческое достоинство, за свое право называться солдатами. Мои командиры гнали линкоры прямо в огонь только для того, чтобы показать, что мы, homo, тоже можем и умеем воевать. Вряд ли найдется хоть один мой солдат, не исполненный благодарности к нашим союзникам и боевым товарищам, – но возвращаться в этот ад я не хочу!»
Во многих совместных операциях лидданы действительно закрывали собой имперские подразделения, отводя их во вторую линию. Корварцы вели себя совершенно иначе.
«Здесь вам не Диснейленд по вторникам! – заявил на первом же оперативном совещании князь Лод-Кейн, поднявший за своей спиной десять тысяч звездолетов разных рангов. – Я вас слишком хорошо знаю, поэтому говорю сразу: скидок на мороженое не будет! Я это вам говорю, командиры легионов: потерявшие строй на марше пусть валят куда хотят, спасать я никого не собираюсь. Вывалившийся из строя в бою – будет расстрелян. И жалуйтесь хоть вашему Господу Богу, я ему не подданный!»
И легионы, приданные корварским кланам, строй держали. Так кассанданский бык, вцепившись в колючий куст раффи, который специально для него привезли с Орегона, не ост
ановится, пока не сожрет все видимое и ощутимое. Можно попытаться отодрать быка трактором… пятитысячесильная турбина легко отрывает тушу от куста – но голова остается на месте и еще какое-то время жует… Имперские легионы шли в бой, выдерживая сложный полигональный боевой конус корварцев – шли, часто пережигая двигатели и оказываясь в атаке на пределе ресурса, – но они, стиснув зубы, двигались и стреляли.
О бое в одном строю с корварскими кланами не жалел никто. «Хамские свиньи», «чертовы задиры» – действительно хватающиеся за меч при любом, ерундовом для человека казусе, – мастера боевых кланов не только обеспечили выдающееся по всем разумным меркам «второе военное» образование для нескольких тысяч офицеров Флота, но и в прямом смысле засыпали наградами всех, до последнего рядового, кто дрался рядом с ними. Вдовы и отцы погибших получили фантастическую для Империи пенсию, младшие офицеры смогли купить себе фермы.
Йорг видел ветеранов, сражавшихся вместе с корварцами. То были солидные, состоятельные люди, раз и навсегда отученные от лишних слов, но способные отрезать голову врага тупым столовым ножиком. «Нет таких ублюдков, но нет таких камрадов», – не раз слышал он от них.
– Они же, сукины дети, сумасшедшие. Высадили нас, целую роту, все офицеры ихние. Сержанты наши, да и то больше в моем взводе… Я старшиной был – ну, уоррент, понятно. Двадцать лет в Десанте, чего только не повидал… Понятно… Выкинули под огнем, строго по плану – прямо на форт, на крыши. У них, у пилотяг, вообще страха нет! Хорошо, там с востока полого – мины засверлили и валим. Форт и так с орбиты в говно превратили… А огонь кругом – аж зубы стучат. У меня водила в «Книхе» – бац носом в пульт, и все, а скорость под сотню… дырка в броне. Ну, я за штурвал, разворачиваюсь. Командирша наша, мать бы ее, Руи – в атаку, кто отстанет – конец света! А из форта жабы, латники, на трехколесках своих – ух, толпища… Сто шестьдесят нас высадили – полную роту. Живых потом посчитали сто девять… Руи стоит перед строем, еле дышит, левое легкое насквозь, киберимплант пробит, никак не включится. В вашей, говорит, хомо, традиции – и бах на левое колено. Мы с унтером Левицки к ней, а корвари руками машут: не приближаться! И Руи, она: мы с вами, мои хомо, теперь навеки кровью повязаны, и с моего кармана вам сотенных ваших по яйца каждому. Так а мы, что ты думаешь? Второй год войны, парни в основном еще кадровые, всем под сорок, – на колено падаем, палаши свои еле обтертые целуем и все, без команды – к ней, за лезвие держась! Что, за сотенные за те? А, сейчас. Клал я на них, на те сотенные! Не было у меня никогда такого командира, и ни у кого не будет. На смерть гнала, а погибло не так уж и много. Казалось бы! Зато сама шла впереди всех, взводами через инфоцентр командовала и не ошиблась ни разу. Каждый, говорю тебе, – каждый из нашей роты готов был ее раны губами своими закрыть. Видел ты таких командиров?
– Нет, – честно ответил лейтенант Детеринг и щелкнул пальцами, подзывая официанта.
Он представил себе изодранную и закопченную, однако до мозга костей профессиональную, яростно гордую, ни единым уставом не обученную капитулировать – гренадерскую роту ПДС Империи Человечества, вставшую под чужим небом на колено и направляющую, в жесте величайшего признания, свои табельные боевые мечи рукоятью вперед – корварке в пробитых и окровавленных доспехах. Отдавая таким образом меч, человеческий солдат отдает свое сердце, а это больше, чем жизнь. Ритуал стар, и кем он придуман, уже и не вспомнить…