Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя
Шрифт:
Теперь он был тут по оборонным делам. Он не удивился, когда его назначили начальником западнокоронской службы гражданской обороны, когда эта служба кое-как сложилась, в их обществе семейственность была нормой. Удивляло его скорее то, что он неплохо справлялся и ему это даже нравилось — это ему-то, всегда презиравшему «стадного человека»! За какие-то несколько недель он наладил учения во всем своем районе и заложил основы штаба, связи и снабжения. (Помогало, конечно, то, что очень многие авалонцы были страстными охотниками и часто собирались вместе для облав, а Смута оставила по себе память, которую нетрудно было оживить; и главное, всегда можно было посоветоваться с Дэниелом.) Такие же службы гражданской обороны
— Грилл, а не пойти ли нам куда-нибудь отпраздновать? Боюсь, теперь нам нескоро представится случай. — Говорил он это не под влиянием порыва — он обдумывал эти слова последние пару дней. Табита Фолкейн улыбнулась:
— Конечно, Крис. Все куда-то идут.
Они шагали по улице Жизнецвета, держась за руки; стояла субтропическая жара, и он чувствовал, как смешивается их пот.
— А… а почему ты почти всегда называешь меня моим человеческим именем? — спросил он. — И говоришь со мной на англике?
— Потому что мы с тобой люди. Нам не хватает перьев, чтобы говорить на планха так, как надо. А почему ты против?
Он не сразу нашел слова для ответа. «Такой прямой вопрос оскорбителен, только очень близкий друг может его задать. Да нет, она, видно, снова забыла о том, что она птица».
— Посмотри — и поймешь почему, — сказал он, обведя рукой широкий круг. И спохватился, что сам не слишком-то вежлив.
Но девушка не обиделась. Улица шла вдоль канала, засоренного отбросами, загроможденного баржами, зажатого стенами грязных десяти — двенадцатиэтажных домов, что уходили высоко в ночное небо. Звезды и белая половинка Морганы меркли перед блеском, огнем, сиянием и свечением кричащих вывесок: ГРОГ-ГАВАНЬ, ТАНЦЫ, ЕДА, НАСТОЯЩАЯ ЗЕМНАЯ ЭРОТИКА, ДОМ ВЕСЕЛЬЯ, ПОСЕТИТЕ МАРИЮ ХУАНУ, ИГРА, ОБНАЖЕННЫЕ ДЕВУШКИ, ССУДЫ, ПОКУПАЙТЕ… ПОКУПАЙТЕ… ПОКУПАЙТЕ. Мостовые были загружены машинами, на тротуарах толкались пешеходы: моряк, пилот, плотогон, рыбак, охотник, фермер, проститутка, секретарша, пьяный, еле стоящий на ногах, еще пьяный, наступающий на блюстителя порядка, тощий, заросший оборванец, проповедующий на углу, — бесконечный поток, крик, говор, шум машин, шарканье ног, хриплые вопли из динамиков. Воняло дымом, горючим, канализацией, плотью — и ко всему этому примешивался запах окрестных болот, не противный сам по себе, но здесь отвратительный.
Табита опять улыбнулась:
— Зато весело, Крис. Ведь и мы с тобой пришли сюда развлечься.
— Как ты можешь… — выговорил он. — Тебе это не идет.
И поймал себя на том, что слишком пристально на нее смотрит. Они оба были в тонких рубашках с коротким рукавом, в кильтах и сандалиях; одежда липла к мокрому телу. Но она, несмотря на потную кожу и горячий женский запах, который он не мог не ощущать, казалась здесь порождением моря и чистого неба.
— Немножко вульгарности иногда не мешает, — дружески ответила она. — Даже такому пуританину, как ты, Крис.
— Нет-нет, — запротестовал он, боясь, как бы она не сочла его наивным. — Я разве что слишком разборчив. Но здесь бывал часто — и да, мне нравилось. Я хотел сказать только, что горжусь своей принадлежностью к чоту — а тем, что члены моей расы предпочитают жить в свинарнике, гордиться не приходится. Разве ты не видишь — здесь все то же самое, от чего стремились уйти пионеры.
Словечко, которое Табита произнесла в ответ, его ошеломило — Эйат никогда такого не сказала бы. Девушка усмехнулась:
— Ну, если хочешь, скажем «чушь». Я читала записки Фолкейна. Ему и его людям нужно было только пространство, где можно жить свободно — и больше ничего. —
В благопристойной тишине «Феникса» он несколько успокоился. Еще и потому, надо сознаться, что там было прохладно и одежда не так откровенно облипала Табиту, как на улице.
Обслуживали здесь живые официанты. Табита заказала коктейль с кошачьим цветком, а он отказался.
— Ладно тебе, — сказала она. — Вылезай из своей скорлупы.
— Нет. Я правда не хочу, спасибо. Зачем притуплять свои ощущения, когда тебе так хорошо? — нашелся он.
— Где-то я это уже слышала. Так говорят в Воротах Бури?
— Да. Но не думаю, чтобы и в Высоком Небе употребляли наркотики.
— Нет, конечно. Разве что на священных пирах. Ведь почти все мы придерживаемся старой веры. — Она посмотрела на него долгим взглядом. — Твоя беда, Крис, что ты слишком стараешься. Расслабься. Общайся больше со своими. Много ли людей, с которыми ты по-настоящему в близких отношениях? Раз-два и обчелся, бьюсь об заклад.
— В последнее время я общался с очень многими, — ощетинился он.
— Да — и получал от этого удовольствие, несмотря на обстоятельства, разве нет? Я ни в чью жизнь не лезу — но человек, который пытается стать ифрианином, — это ворона в павлиньих перьях, к какому бы он полу ни принадлежал.
— Что ж, после трех поколений тебе, наверно, тесно в своем чоте, — сказал он, со всей доступной ему тщательностью дозируя сарказм. — Ты и среди людей немало пожила, верно?
— Несколько лет бродяжила, — кивнула она. — Была траппером, моряком, старателем — весь Авалон исходила. А свою долю в нашем с Драуном деле я заработала за покерным столом. Черт, иногда легче изъясняться на планха! — засмеялась она и серьезно добавила: — Но не забывай — я была маленькой, когда мои родители пропали в море. Меня удочерила ифрианская семья. Они-то и подали мне мысль о странствиях: таков обычай в Высоком Небе. И моя преданность и благодарность чоту стали еще сильнее, если это возможно. Просто так получилось, что я — человек и сознаю это. Давай поговорим о чем-нибудь не столь серьезном. Мне так не хватает этого на Сент-Ли.
— Я, пожалуй, тоже выпью, — сказал Аринниан.
Это помогло. Вскоре они уже весело вспоминали о былом. Ее жизнь, безусловно, была богаче приключениями, чем его, но и с ним случалось разное. Порой, в те времена, когда он скрывался от родителей на затерянных в море островах Щита, или в тот раз, когда ему пришлось биться со спатодонтом на земле, с одним только копьем, потому что его товарищ лежал со сломанным крылом, он подвергался большей опасности, чем когда-либо она. Но ее интересовали менее бурные его переживания. Она никогда не бывала за пределами планеты, если не считать экскурсионного полета на Моргану. Он, сын офицера космофлота, имел возможность повидать всю систему Лауры — и спаленный солнцем Элизиум, и многочисленные луны Камелота, и темный, одолеваемый кометами Утгард. Рассказывая о застывшем голубом покое Фаэции, он прочел несколько гомеровских строк; она пришла в восторг, попросила еще, полюбопытствовала, что еще написал этот самый Гомер, и разговор перешел на книги.
Кухня здесь была смешанная, как почти всюду на планете: густая томатная похлебка из местной рыбы, пудинг с говядиной и шуа, салат из листьев гроздевика, груши, кофе с добавкой ведьмина корня. Напиток, напоминающий виноградное вино, поддерживал веселое настроение. Аринниана не шокировало даже то, что Табита под конец закурила трубку — он знал ее приверженность этому пороку.
— Может, заглянем в Гнездо? — предложила она. — Вдруг там Драун. — Ее компаньон стал ее начальником в службе обороны, и в Кентаври она находилась в качестве его адъютанта. Но чотская табель о рангах сложнее и в то же время более гибка, чем у Техников.