Миры Пола Андерсона. Т. 18. Камень в небесах. Игра Империи. Форпост Империи
Шрифт:
— Вы хотите убедить тысячи лидеров, таких, как я, и все общество в целом, которое выбрало нас? Желаю вам удачи, Джон Райднур. — Карлсарм пристально посмотрел на собеседника. — Я лучше займусь своими делами. До нашего лагеря осталось всего лишь несколько километров.
Его резкость была вызвана сомнением в своей способности скрывать чувства дальше. То, что он, имеющий весьма небольшой опыт общения с представителями Империи, почувствовал при этом разговоре, укрепило интуитивные подозрения, которые высказывала Эвагайл. Райднур был более умен, чем это допускалось у терран.
Было неразумным попытаться узнать правду от него с помощью наркотиков. Он мог обладать иммунитетом или защитными свойствами. Или могло оказаться, что его секретные
Афродита? Такая и ледяную воду в его венах вскипятить может. Но, поскольку обладатели Мастерства встречаются редко, на немногих можно положиться в тех случаях, когда речь идет о разведывательной миссии.
Может оказаться, что это существо не сработает так, как надо. Но шансы довольно велики, и, возможно, оно добьется успеха. Немного найдется мужчин, которые заинтересуются чем бы то ни было, кроме девушки — женщины — старухи, — какого бы возраста та ни была и как бы ни выглядела, если та обратит на него свои феромоны. Она может попросить мужчину побыть вместе с ней. Однако Райднур относился к тем редким ненормальным представителям мужского пола, которые настолько погружены в себя, что любовь для них не имеет значения, ибо они верны своему долгу. Даже если такое испытание и состоится, он все равно не допустит распространения сведений о существовании и мощи какого бы то ни было оружия. В этом случае его придется убить — что отвратительно, или содержать под стражей — что неприятно.
Отдавая приказы армии, которая приближалась к месту назначения, Карлсарм напряженно размышлял. Райднуру, вероятно, невдомек, что он находится в положении подозреваемого. Скорее всего он приписывает отсутствие Эвагайл ее оскорбленному женскому самолюбию. («И в некоторой степени, несомненно, это так», — усмехался про себя Карлсарм.) А грубость Карлсарма — его озабоченности. Райднур свободно общался с военными, как мужчинами, так и женщинами, а в их верности сомнений не было: они ничего ему не скажут, и чужак должен понимать это.
Трудно представить, что ему вздумается предпринять. Он, безусловно, не замышлял проникнуть на самолет или на радиостанцию большого радиуса действия. Без сомнения, в своем отчете он упомянет о том, что слышал или видел и что могло бы иметь какое-либо военное значение. Но он не мог сообщить ничего, что могло бы кардинальным образом изменить ситуацию. Еще до того как его препроводят в земледельческий район, армия могла оставить Мун Гарнет снова и не возвращаться, поскольку озеро было слишком ценным, чтобы использовать его в качестве постоянной базы. И все это было подробно разъяснено Райднуру с самого начала.
Тогда почему бы не дать ему возможность свободно видеть и слышать все, что он хочет? Карлсарм некоторое время взвешивал возможные риск и выгоду и наконец принял решение.
Лагерь был велик. В Домкирк была послана только небольшая часть апвудских воинов. Тысячи остались здесь и занимались тренировкой. Они приветствовали своих товарищей радостными возгласами. Этой ночью были разожжены большие костры, и до самого утра в лесу пели, танцевали и чокались кубками.
Вечером, на заходе солнца, Карлсарм и Эвагайл стояли на вершине отвесной скалы и смотрели на озеро и деревья, растущие к северу от лагеря. За ними находилась пещера, из которой выглядывала арулианская пушка. Неподалеку было размещено несколько других тяжелых орудий, и разбитый старый военный корабль патрулировал лагерь с воздуха. Там и сям в поле зрения попадали люди с луком или алебардой на плече и снова исчезали в чаще. Слышались голоса, приглушенные листвой, и из-за деревьев к небу подымались струйки дыма. Однако людей, по–видимому, было немного, да и те совсем затерялись на этой огромной территории. С уходом врагов на сотни километров пушки и военные посты оказались брошенными, в лесу прятались лишь крошечные группки людей, которых
Вечерами были слышны лишь отдаленные крики птиц да видны золотистые блики.
— Хотел бы я знать, что наш терранин думает об этом, — сказал Карлсарм. — Мы, должно быть, кажемся ему слишком беспечными.
— Он не дурак. И вовсе не недооценивает нас во многом. А может, и во всем. — Эвагайл поежилась, хотя было довольно тепло, уцепилась за руку Карлсарма и тихо сказала: — Неужели он прав? Неужели мы в самом деле обречены?
— Не знаю, — ответил Карлсарм.
Она вздрогнула и широко открыла карие глаза:
— Любимый! Ты всегда…
— Я могу быть с тобой откровенным, — сказал он. — Райднур обвинил меня сегодня в том, что я не понимаю, какая мощь сосредоточена в одной боевой единице имперцев. Но он ошибся. Я видел эту боевую единицу и прекрасно все понимаю. Мы не можем противостоять им. Если они решат, что Города должны распространить свою власть дальше, мы развяжем партизанскую войну, но в конце концов они нас одолеют. Наша цель, заключающаяся в том, чтобы поладить с ними, бессмысленна, — самый простой способ действий с их стороны состоит в нарушении статус–кво между нами и Городами. — Он засмеялся. — Согласятся они сохранять существующее положение или нет, это мы увидим. Но попробовать стоит, не так ли?
— Стоит ли?
— Иначе мы прекратим существовать как свободный народ.
Эвагайл положила голову на плеча Карлсарма.
— Давай не будем проводить ночь в этой дыре, — предложила она. — Я не хочу ночевать рядом с этими огромными безобразными пушками. Давай повесим наши гамаки в лесу.
— Мне очень жаль, но я должен остаться здесь.
— Почему?
— Здесь Ноач сможет найти меня, если его животные что- нибудь сообщат.
Карлсарм проснулся оттого, что кто-то теребил его за руку. Он сел. Во мраке, царившем в пещере, лишь слабо поблескивал ствол пушки; однако в проеме входа четко обозначился черно–голубой звездный круг неба. В темноте угадывался силуэт Ноача, сидевшего на корточках.
— Он бодрствовал всю ночь, — прошептал «животновод». — А теперь прокрался к одной из пушек и дурачится.
Карлсарм услышал, как рядом вздохнула Эвагайл. Он надел ремни и широкий пояс для колчана, взял арбалет и осторожно двинулся к выходу.
— Сейчас поглядим, что там такое, — сказал он. Его переполняла мрачная ярость. — Пошли.
И хотя они выскользнули из пещеры в полном молчании, Карлсарм ощутил присутствие женщины за спиной.
Селена исчезла; уже чувствовался близкий восход солнца, однако мир все еще лежал в объятиях ночи, небо было усыпано звездами, а озеро блестело во мраке, словно зеркало. Где-то далеко, в глубине леса, слышалось завывание какого-то зверя. Было холодно. Карлсарм взглянул на небо. Среди созвездий по темному небу ползла та самая звездочка, которая часто и настойчиво вторгалась в его сознание. «Судя по ее угловой скорости, орбита, по которой перемещается эта штука, довольно внушительна, — подумал он. — Значит, она имеет порядочные размеры. Если имперцы соорудили нечто вроде космической станции, то шпионы “свободных людей” в Городах сообщат об этом. Скорей всего эта штука все-таки космический корабль, да огромный. Наверное, легкий крейсер “Изида” — самая крупная боевая единица, которую тер- ране могли позволить себе держать в этой системе. (Вполне достаточно для их целей. Более тяжелый корабль не смог бы приземлиться, если бы возникла такая необходимость. Этот же мог справиться с любым числом космических кораблей, менее крупных, чем он сам. Если Арули послала бы что-либо более внушительное и мощное, то вездесущие разведывательные корабли засекли бы этот объект и с базы флота, еще до прибытия врага, успели бы прибыть подкрепления. А это достаточно надежное основание для надежды, что Арули не вмешается в гражданский конфликт, хотя и осуждает несправедливый выпад в отношении родственного народа, ведущего справедливую борьбу.)».