Миры Пола Андерсона. Том 19

Андерсон Пол Уильям

Он вспомнил приказ Ворона и выругался.

2

Пастбище, на которое «Кетцалю» было предложено опустить свое гигантское цилиндрическое тело, находилось примерно в пяти кило­метрах от города Звездара.

Подойдя к трапу, Тольтека остановился и окинул сверху взгля­дом расстилавшуюся вокруг на многие мили холмистую долину. Живые изгороди очерчивали луга, где среди сочной травы пестрели яркие цветы, бурые поля, на которых еще только пробивались первые нежные ростки злаков, фруктовые сады, перелески и разбросанные там и сям хозяйственные постройки, казавшиеся на таком расстоянии просто игрушечными. За деревьями, очень похо­жими на тополя, искрилась на солнце гладь реки Камлот. На обоих ее

берегах раскинулся Звездар; красные черепичные крыши подни­мались над внутренними двориками, сплошь засаженными цветами.

Большинство здешних дорог были мощеными, но узкими и извилистыми. Тольтека был уверен: порой дорога делала крюк лишь для того, чтобы обогнуть вековое дерево или сохранить в перво­зданном виде живописный склон холма. К востоку неровности рель­ефа исчезали, и ровный пологий склон спускался к дамбе, которая загораживала вид на море. К западу лесистые холмы становились выше и круче и закрывали горизонт. За ними высились горные пики, некоторые, судя по виду, вулканического происхождения. Над снежными шапками висело солнце. Его непривычно малень­кий размер скрадывался тем, что на него было невозможно смот­реть — так ослепительно оно светило, суммарная освещенность до­стигала величины, почти равной одному стандартному Солу. На юго-западе клубились кучевые облака, и прохладный ветерок гнал рябь по лужам, оставшимся, видимо, после недавнего ливня.

Тольтека откинулся на сиденье открытого автомобиля.

— У вас красивее, чем в самых живописных уголках моей пла­неты, — сказал он Дауиду, — и все же Нуэвамерику считают очень похожей на Землю.

— Спасибо за похвалу, — ответил гвидионец. — Хотя это и не наша заслуга, просто природные условия этой планеты, ее биохи­мические свойства и экология как нельзя лучше подходят для про­живания здесь человека. Насколько я понимаю, в большей части изученной вселенной Бог обращен к нам другим ликом.

— Хм...

Тольтека заколебался. Местный язык в том виде, в каком его записала первая экспедиция, заученный членами второй перед вы­летом, давался ему нелегко. Подобно лохланскому, он происходил от англика, между тем как нуэвамериканцы всегда говорили по- эспаньольски. Правильно ли он понял всю эту тираду о Божьем лике? Почему-то ему показалось, что это нечто большее, нежели просто религиозное выражение. Впрочем, поскольку его культура носит сугубо светский характер, ему не трудно ошибиться в трак­товке богословских терминов.

— Да, — сказал он наконец, — с точки зрения статистики раз­личия так называемых террестроидных планет между собой не так уж велики, но для рядового человека эта разница порой огромна. К примеру, мы не могли заселить один из континентов нашей планеты, пока не истребили один из видов распространенных там растений. Большую часть года эти растения были безвредны, но весной они выделяли пыльцу, содержащую вещество, которое вы­зывает у людей отравление, похожее на ботулизм.

Дауид бросил на него удивленный взгляд. Он был явно обеспо­коен, и Тольтека стал лихорадочно припоминать, где он оговорил­ся. Возможно, он неправильно употребил какое-нибудь здешнее слово? Болезнь все-таки следовало бы назвать по-эспаньольски.

— Истребили? — пробормотал между тем Дауид. — Вы хотите сказать — уничтожили? Полностью? — Взяв себя в руки, он снова принял невозмутимый вид с легкостью, свидетельствовавшей о дол­гой тренировке, и сказал: — Ладно, не будем начинать с дискуссии о терминологических тонкостях. Это, несомненно, был один из Ночных Ликов. — Он снял руку с рулевой рукоятки и начертал в воздухе какой-то знак.

Тольтеку это слегка озадачило. Первая экспедиция в своих от­четах особо отмечала, что, хотя у гвидионцев существует множество символических церемоний и обрядов, они не суеверны. Правда, первая экспедиция высадилась на другом острове, но повсюду, где им удалось побывать, культура оказывалась неизменно идентичной.

(И им так и не удалось выяснить, почему заселен только район между 25-м и 70-м градусами северной широты, хотя многие другие места казались не менее благоприятными для проживания. Не вы­яснили они и многое другое.) Когда разведывательный бот возвра­тился, командиры «Кетцаля» посоветовались и решили, что Звез- дар будет наилучшим местом для посадки просто потому, что это один из крупнейших городов планеты и в его колледже имеется прекрасная библиотека справочной литературы.

Приветственная церемония также не представляла собой ничего сверхъестественного. Встречать гостей, правда, вышло все населе­ние Звездара: мужчины, женщины и дети с гирляндами, лирами и свирелями. Было немало приезжих из других мест; однако толпа оказалась не такой многочисленной, как это бывало в подобных ситуациях на других планетах. После официальных речей в честь новоприбывших была поставлена музыкальная пантомима. Все ее участники были в масках и прозрачных костюмах, но смысл пред­ставления так и остался для Тольтеки непонятным, хотя оно и произвело на него сильное впечатление. На этом официальная церемония закончилась, и люди с «Кетцаля» смешались с местны­ми жителями. Пришельцам был оказан сердечный прием — правда, никто никого не обнимал, не хлопал по спине, не тряс рук, как это делают в подобных случаях нуэвамериканцы; не было здесь и сдер­жанного, но продуманного до мельчайших подробностей этикета Лохланна. Просто местные жители смешались с астронавтами, за­вязывался дружеский разговор, гвидионцы приглашали пожить в своих домах и жадно расспрашивали о том, что творится во Вселен­ной. Наконец большинство местных жителей вернулись в город пешком, но всех пришельцев повезли туда в маленьких изящных электромобилях.

У корабля осталась только символическая охрана — несколько пи­лотов и более многочисленный отряд лохланцев. Осторожность Ворона никого не обидела, хотя Тольтека все еще не мог прийти в себя.

— Не желаете ли вы найти приют в моем жилище? — спросил Дауид.

Тольтека наклонил голову:

— Почту за честь, сэр... — Он замолк. — Прошу прощения, я не знаю вашего титула.

— Я принадлежу к роду Симнона.

— Нет, это я знаю. Я имею в виду ваше... не вашу фамилию, а род занятий.

— Я врач и принадлежу к тому направлению, которое лечит не только лекарствами, но и песнями. (Тольтека спросил себя, на­сколько правильно он понял собеседника.) Кроме того, на мне лежит руководство обходчиками дамб, а еще я наставляю молодежь в колледже.

— Да-а? — разочарованно протянул Тольтека. — А я думал... зна­чит, вы не состоите в правительстве?

— Ну почему же? Я же сказал, что надзираю за дамбами. Что еще вы имеете в виду? В Звездаре нет ежегодного короля или... нет, не может быть, чтобы вы имели в виду подобное. Очевидно, в нашем языке значение слова «правительство» разошлось с вашим. Будьте любезны, позвольте мне поразмыслить, — Дауид нахмурился.

Тольтека следил за ним, пытаясь прочесть по выражению лица то, что не удалось объяснить словами. Одной из главных особенно­стей гвидионцев было их поразительное сходство между собой — так бывает всегда, если колония ведет начало от очень немногочис­ленной группы людей и впоследствии не знает иммиграции извне. В отчетах первой экспедиции упоминалось о легенде, согласно ко­торой родоначальниками всех гвидионцев были один мужчина и две женщины, одна светловолосая, а другая темноволосая — все, кто остался в живых после того, как первых колонистов уничтожил атомной атакой один из космических флотов, которые во время Смуты занимались межпланетным разбоем. Однако следует при­знать, что письменных свидетельств о столь отдаленных временах не сохранилось, и ничто не могло ни подтвердить, ни опровергнуть этот миф.