Миры Пола Андерсона. Том 19
Шрифт:
Меч-птица кружила все ниже.
Горечь поражения подступила к горлу Свободы, как тошнота. Он снова и снова повторял про себя литанию в адрес злобного Бога, который устроил все именно так, а не иначе. Конечно, я могу затаиться и дождаться, пока птица не подлетит на расстояние выстрела. А дальше что ? До ребенка нам все равно не добраться. Даже если мы прямо сейчас отправимся домой, и прошагаем всю ночь без остановки (что физически невозможно), и прилетим сюда на аэрокаре, и ветры пощадят его и не разобьют о горы, — даже если все у нас получится, пройдет часов пятьдесят, не меньше. Организм мальчика уже обезвожен. Чего стоит один этот голосок, точно у мумии!
Что лучше — позволить меч-птице заклевать его или оставить парнишку умирать от жажды ?
— Пожалуйста, ну пожалуйста! Я раскаиваюсь, что убежал. Я больше так не буду. Где мой папа? — хрипучим шепотом взмолился Дэнни, скорчившись на краю гнезда. Ветер ерошил ему волосы и развевал лохмотья рубашки, словно флаги.
Сквозь гул под черепом Свобода услыхал внизу какое-то царапанье. И голос Коффина, зовущий: «Дэнни, Дэнни!» — а ему чудилось другое имя: «Авессалом!»11 Коффин не может сюда забраться, у него не хватит сил. Дэнни не может спуститься. Он, Свобода, не может карабкаться дальше. Только меч-птица не ограничена в движениях. Нетерпеливая, она приближалась к скале по плавной спирали: вот уже видны ее сизые перья и клюв, слышен свист рассекаемого крыльями воздуха. Даже завывание ветра не заглушало этот свист.
Ян понял, что надо делать. Возможно, существовал какой-то лучший выход, но затуманенный мозг не в силах был его придумать. Теперь, когда Свобода выключил фонарь, мальчик превратился в черный горбик на верхушке черной горы. Пальцы Свободы сомкнулись на оружии, возвращенном Коффином. Пистолет показался тяжелым, хотя он даже не вытащил его из кобуры. Один выстрел, милосердная пуля, посланная в этот горбик, — и все. Конец поискам. И можно будет спуститься вниз по веревке. Земля внизу совсем почернела.
— Дэнни! — снова позвал Коффин. Камни у подножия с треском осыпались у него под ногами. — Ян, что мы можем сделать?
Свобода снял пистолет с предохранителя, так и не вытащив пока оружие из кобуры. Запрокинул голову, подставил ее ветру в надежде, что тот выдует из головы дурман, но ветер лишь с издевкой запорошил ему пылью глаза. Меч-птица продолжала снижаться. Один раз она крикнула — трубный глас ее эхом отдался от гор, сокрытых ночною мглой. Огромные крылья все еще парили высоко над каньоном, на них по-прежнему сияли последние отблески заката.
Почему бы не отдать ей парнишку?Пусть сожрет нас всех троих. Здесь ее дом, она сильна и прекрасна, а мы чудовища из космоса, захватчики-инопланетяне. Спускайся, хищноклювое божество! Я принесу тебе жертву!
И вдруг Свободу осенило.
Он стоял, не шевелясь, на ветру и во мраке, обмозговывая идею. Мысль была тяжелой, как жернов. Ян ворочал ее и ворочал, пока грохот в голове не превратился в ветер и хлопанье крыльев, пока не потекли по глазам соленые струи со лба. Собственный голос показался ему чьим-то шепотом, исходящим извне, перекрывающим скрежет жерновов:
— Дэнни! Дэнни, ты меня слышишь? Ты не спишь? Я вытащу тебя отсюда.
Луч фонарика выхватил из темноты маленькое измученное лицо. Дэнни, преодолевая полуобморочную слабость и отчаяние, пролепетал:
— Конечно.
И потом более отчетливо:
— Вот здорово! Что я должен делать, сэр?
— Слушай. Вы оба слушайте. Дэнни, ты должен быть храбрым. До сих пор ты был очень храбрым. Поднатужься в последний разок, как в спорте, ладно? Притворись мертвым. Ты меня понял? Притворись мертвым, пусть меч-птица сядет рядом с тобой. И тогда хватай ее за лапы. Хватай изо всех сил и не выпускай. Ты понял меня, Дэнни? Сможешь ты это сделать?
Жернова со стоном раскололись на куски. Мальчик вроде что- то ответил, но Свобода не был в этом уверен. Он даже не был уверен, что Коффин понял его план. Он выключил фонарик, прижался к скале и замер.
Птица спустилась совсем низко, и закатные отсветы уже не сверкали на ее оперении. Теперь она была такой же черной на фоне фиолетового неба, как и вершина скалы. Свобода вытащил пистолет. Тени скрывали его от птичьих глаз. Ян и сам не мог разглядеть зажатое в руке оружие.
Птица издала боевой клич. Ответа не последовало. Свобода сообразил, что надо было подробнее объяснить свою идею. Но теперь уже поздно. Меч-птица села на край гнезда, сложив широкие крылья, и нависла над Дэнни, будто горбатый великан.
Мальчик прыгнул и схватил ее за лапы.
Птица вскрикнула и взлетела, и тут Свобода выстрелил почти наугад, не целясь. Она вскрикнула еще раз. Дэнни качался в небе, точно колокольный язык на ветру. Птичья кровь хлестала на него сверху.
Меч-птица сделала последнюю попытку подняться к небу. Ей удалось взлететь так высоко, что Свобода опять увидел сияние на ее крыльях. Но их взмахи становились все слабее и слабее. Птица медленно снижалась во тьму, готовясь вступить в схватку с неизвестными чудовищами.
Свобода соскользнул по веревке с такой скоростью, что ободрал себе ладони.
Прогремело два выстрела. Когда Свобода подбежал, меч-птица уже была мертва. Коффин отшвырнул пистолет и фонарик.
— Дэнни! — прорыдал он. — Дэнни, сынок!
И они упали друг другу в объятия.
Глава 9
Солнечный свет проник сквозь белоснежные шторы, отразился от кувшина с водой и волнами заиграл на противоположной стенке. Вслед за ним в спальню прорвался прохладный ветерок. Лужайка за окном была еще зеленой, но кустарник уже заалел, мерцая золотыми нитями, а Геркулесовы горы смутно голубели в тумане, почти как бабьим летом на Земле.
Джудит открыла дверь Терону Вулфу. Свобода положил книгу на одеяло.
— Ну, — сказал мэр, — как ты сегодня?
— Прекрасно, — проворчал Свобода. — Не понимаю, какого черта я должен здесь валяться! У меня дел по горло.
— Врач велел соблюдать постельный режим до завтра, — строго напомнила Джудит. — Истощение — это тебе не шуточки.
— Может, я хоть немного утешу тебя, если скажу, что Джошуа приказано лежать на целый день дольше и злится он еще сильнее? — промолвил Вулф, опуская свой широкий зад на стул и вытаскивая из кармана рубашки сигару.