Миры Пола Андерсона. Том 19

Андерсон Пол Уильям

— Чего вы хотите? — спросил Свобода. — Долго мы будем здесь шататься, прежде чем вы признаете, что мальчик умер?

— Всего несколько дней! — взмолился Коффин. Ему хотелось зарыдать, слезы жгли ему глаза, но он забыл, как это делается. — Я не могу сказать вам точно. Мы решим потом, позже.

Свобода не шевелясь глядел на него. Тварь с крыльями птеро­дактиля издала истошный вопль: дескать, подыхайте скорее, чего медлите! В конце концов Свобода открутил пробку с фляжки, опо­лоснул лицо и напился.

— Могу признаться, в свою очередь, что я собирался отобрать

у вас оружие завтра, — сказал он. Кривая улыбка приподняла краеш­ки губ.

— Мне связать вас перед сном? — простонал Коффин.

— А справитесь? Я сильнее вас. Положите-ка пистолеты, чтобы связать меня, и посмотрим, что будет.

Коффин помрачнел.

— Ничего, что-нибудь придумаем, — сказал он. — Вы под моим руководством завяжете скользящие узлы и сами замотаетесь в ве­ревку. А теперь марш вперед!

Свобода пошел к югу. Коффин следовал за ним на безопасной дистанции. Южное направление имело одно, пусть даже эфемер­ное, преимущество перед северным. Дэнни, дойдя до каньона, предпочел бы, чтобы ветер дул ему в спину. Если только это кры­латое чудовище не прилетело сюда с кровавой трапезы. Нет! Он не имеет права так думать!

Идти вдоль края каньона, постепенно спускаясь вниз, оказа­лось легче, чем по лесу. Коффин скоро попал в ритм. Сознание его абстрагировалось от боли, жажды, голода и издевательских пинков ветра. Сейчас ему нужны только ноги, пистолеты, один глаз для наблюдения за кромкой каньона и другой — за Свобо­дой. Коффин смутно ощущал, что спотыкается чуть ли не на каждом шагу, видел, как сгущаются ползущие по небу сумерки, но все это не было реальным. Он и сам не был реальным, он не существовал ни теперь, ни прежде, — ничего не существовало, кроме поиска.

Пока радиолокаторная антенна не повернулась и не застыла в одном направлении.

Глава 8

Прошагав километров десять вдоль края каньона, они спусти­лись больше чем на километр и оказались немногим выше уровня моря. Физическая боль почти не воспринималась меркнущим со­знанием. Они спотыкались, оскальзывались, падали, катились, подымались на ноги и тупо разглядывали кровь, выступавшую на теле от порезов острыми камнями. Как-то Коффин спросил:

— Это похоже на опьянение?

— Есть немного, — ответил Свобода, силясь поставить гори­зонт на место. Но тот навис над головой, сияющий в центре и потемневший на флангах от приближения ночи. Идиотство какое- то — разве можно идти под горизонтом?

— Зачем люди напиваются? — Коффин обхватил голову рука­ми, чтобы не дать ей улететь.

— Я не напиваюсь. — Свобода услышал, как его голос коло­кольным звоном бьется о стенки исполинского каньона. — Не часто... только для веселья...

Его скрутила тошнота. Он упал на колени. Коффин поддержи­вал его, пока его рвало.

Они опять пошли вперед и шли до тех пор, пока не набрели на скалу. Она торчала прямо из травы, открытая всем ветрам, похожая на тридцатиметровый языческий идол из серого камня. Высоко над ней, сверкая крыльями в закатном свете солнца, парила меч-птица. Когда они прошагали мимо скалы, локаторная антенна поверну­лась назад.

Коффин остановился.

— Вы

можете... посмотреть... циферблат? — спросил он. — У меня в глазах... плывет.

Свобода сощурился. У него было такое впечатление, будто он смотрит на шкалу сквозь струю бегущей воды. Всякий раз как только он пытался определить, где находится стрелка, ее подерги­вало рябью. Циферблат то приближался до невозможности — белая планета с таинственными знаками на челе, — то уходил в бесконеч­ную даль. Лихорадочное жужжание исходило от него, наполняя вселенную, и стены вселенной рушились, и галактики разбегались в пустоту.

Свобода не сдавался. Он затаился, подобно коту, подстерега­ющему мышь. Наконец, как он и надеялся, рябь на секунду прекра­тилась. Ян впился глазами в шкалу. Стрелка стояла на максимуме. Дэнни здесь!

Свобода с криками обежал вокруг скалы. Ее основание, около семидесяти метров в окружности, было усыпано обломками обва­лившихся камней. Наткнувшись на Коффина, Свобода сел, тяжело дыша, и показал на вершину.

— Он там, наверху? — Коффин, как заведенный, повторял один и тот же вопрос. — Он там, наверху? Он там, наверху?

Свобода вытащил стимулирующие таблетки. Оба они уже так наглотались пилюль, что сердце колотилось, сотрясая ребра. До­полнительная доза чуть не взорвала их изнутри, но в голове немно­го просветлело. Язык перестал заплетаться, и они смогли погово­рить и даже немного подумать. Они кричали, стреляли в воздух. Никто не отвечал, кроме ветра. Меч-птица кружила в небесах.

Коффин уставился в бинокль. Через минуту молча протянул его Свободе и застонал, сгорбившись. В бинокле ночного виде­ния прекрасно просматривалась вершина скалы. Над ее краями беспорядочно торчали во все стороны ветки, пучки травы и засох­шие цветы.

— Гнездо, — сказал Свобода, объятый внезапным ужасом.

— Его хозяйка, наверное, та самая птица вверху, — отозвался Коффин безжизненным тоном. — Мы, похоже, спугнули ее.

— Значит... — начал Свобода и умолк. И с удивлением услышал, как Коффин продолжил его мысль:

— Значит, птица схватила Дэнни или нашла его тело где-то поблизости. Его кости там, в гнезде.

Лицо Коффина казалось Свободе смутным пятном во мгле, но он увидел, как космолетчик протягивает ему руку.

— Ян, — сказал Коффин, и голос его дрогнул. — Мне жаль, что я угрожал вам пистолетом. Простите меня за все.

— Все нормально. — Свобода сжал его руку и долго не от­пускал.

— Боюсь, — наконец проговорил Коффин, — больше мы ниче­го не можем сделать. Когда 0‘Малли вернется из Искандрии, я попрошу его слетать сюда на аэрокаре и поискать останки для похорон.

— Не думаю, что он найдет их, если здешние меч-птицы так же периодически чистят гнездо, как и их сородичи на плато.

— Вообще-то это неважно. Я хотел бы похоронить мальчика в основном ради Терезы. Но Господь все равно разбудит его в судный день. — Слова не приносили утешения. Коффин отвернулся. — Нужно подниматься к краю каньона, пока не стемнело. Мы не должны больше оставаться на этой глубине. Меня опять начинает тошнить.