Миры Роберта Хайнлайна. Книга 15
Шрифт:
Этим вечером за обедом я болтала с капитаном о выбранных мной экскурсионных маршрутах, спрашивала его мнение о каждом из них и пожаловалась-таки, что как-то так получилось, что моя фамилия не попала в список экскурсантов на Форте, и попросила его, чтобы на этот раз он лично все проверил, — как будто капитану гигантского лайнера больше делать нечего, как выполнять капризы «мисс миллионерши». Насколько я могла заметить, он ни капельки не смутился и, конечно же, не сказал мне, что я не должна опускаться на поверхность. Но не исключено, что он так же погряз в грехе, как я: я выучилась врать с невинной физиономией еще до того, как покинула приют.
Вечером по корабельному времени я сидела в баре «Черная дыра» с моими ближайшими приятелями — доктором Джерри Медсеном, Хайме Лопесом и Томом Аделлом. Том — первый помощник суперкарго, и я до сих пор не знаю, что это за должность такая. Но у него было на одну нашивку больше, чем у всех остальных. В первый же вечер на корабле Хайме с издевкой сообщил мне, что Том — главный швейцар.
Том не отрицал. Он добавил: «Ты забыл сказать, что я еще главный по передвиганию мебели».
В этот вечер, когда до Пальмиры оставалось не более семидесяти двух часов, я выяснила, чем на самом деле занимается Том. Грузовой катер принимал на борт грузы, предназначенные для выгрузки на Пальмире.
— Этот катер мы взяли на стационарной, — сообщил мне Том. — Один такой же разгрузили на Форте. Теперь вот — на Пальмире. Придется изрядно попотеть.
— Тебе это полезно, Томми. Растолстел ты изрядно в последнее время.
— На себя посмотри, Хайме.
Я спросила, как происходит загрузка и выгрузка катера.
— Что-то люк маловат, мне кажется.
— А мы грузы через пассажирский люк не выгружаем. Хочешь посмотреть, как это делается?
И мы с ним договорились встретиться завтра утром.
И я кое-что узнала.
Складские помещения на «Форварде» такие громадные, что тут скорее агорафобия разовьется, чем клаустрофобия. Но громадны и грузовые отсеки на катерах. Некоторые из грузов, находившихся тут, были просто колоссальных размеров. В особенности — машины. Пальмира заказала турбогенератор фирмы «Вестингауз» — громадный, как дом. Я спросила Тома, как они собираются его передвигать.
— Черная магия, — усмехнулся он.
Четверо грузчиков накрыли генератор тонкой металлической сетью и укрепили на ней металлический ящичек размером с атташе-кейс. Том проверил что-то и дал команду:
— О’кей. Подключайте.
Бригадир грузчиков выполнил команду. Металлический динозавр дрогнул и слегка приподнялся над полом. Ясно. Портативное антигравитационное устройство — вроде тех, что применяются в аэрокарах, но только не вмонтированное внутрь кабины, а подвесное…
Внимательно, осторожно, вручную они провели громадную машину через колоссальных размеров люк и закрепили ее в грузовом отсеке катера. Том объяснил мне, что в такие моменты работа грузчиков очень ответственна — ведь этот монстр, будучи лишен силы искусственного притяжения корабля, если что-то, не дай бог, стрясется, способен раздавить человека, как клопа.
— Они зависят друг от друга и должны друг другу доверять. За все отвечаю я, но мертвому все равно, кто отвечает. Так что в первую очередь они зависят друг от друга.
А отвечал он на самом деле за то, чтобы каждый предмет груза был размещен строго по плану и крепко-накрепко закреплен, а также за то, чтобы огромные грузовые люки с обоих боков катера надежно закрывались на вакуумные задвижки всякий раз после того, как их открывают.
Том провел меня в пассажирский отсек катера.
— Новых колонистов на Пальмиру летит больше, чем на какую-нибудь другую планету, — объяснил он. — Когда мы улетим оттуда, каюты третьего класса практически опустеют.
— Что, все смертники? — спросила я.
— О нет. Многие, но не все. Но у них есть одно общее: все они хорошо говорят по-английски. Пальмира — единственная планета, выдвигающая требования к языку. Они хотят, чтобы вся колония говорила на одном языке.
— Что-то я такое слышала… А почему?
— Думают, что из-за этого у них будет меньше войн. Может, оно и так, только мне кажется, что самые страшные войны в истории были гражданские. Языковые проблемы тут ни при чем.
У меня на этот счет собственного мнения не было, так что я воздержалась от комментариев. Мы покинули катер через пассажирский люк, и Том закрыл его за нами. Тут я вспомнила, что оставила в пассажирском отсеке шарфик.
— Том, ты не видел, где я его оставила? Кажется, в пассажирском салоне…
— Нет, не видел, но не волнуйся. Найдем.
Он открыл люк и вернулся.
Шарф был там, где я его уронила, — в проходе между рядами пассажирских кресел. Я обернула его вокруг шеи Тома, притянула его к себе и поцеловала. Поблагодарила, так сказать, за экскурсию. Процесс выражения благодарности мог бы и подольше затянуться, но Том был при исполнении…
А благодарности он заслуживал самой высшей. В двери был кодовый замок. Теперь я знала, как его открыть.
Когда я вернулась после инспекции грузовых отсеков катера, время близилось к ленчу. Шизуко, по обыкновению, была вся в делах (всегда найдется дело для женщины, которая приставлена к другой женщине и призвана следить за тем, чтобы та, другая, была всегда ухоженна, в полном порядке).
Я сообщила ей:
— Не хочу идти в столовую. Хочу быстренько под душ, одеться и поесть тут.
— Что желает госпожа? Я принесу.
— Закажи ленч для нас обеих.
— И для меня?
— И для себя. Не хочу есть в одиночестве. Просто неохота одеваться, тащиться в столовую. Не спорь, запроси меню через терминал.
Я отправилась в ванную.
Я слышала, как она начала заказывать ленч, но, когда я вышла из ванной, она уже была наготове с большим пушистым полотенцем. Другое, поменьше, было обмотано вокруг ее талии — замечательная такая банщица. Я была насухо вытерта, и она помогла мне надеть халат. Зазвенел звонок лифта. Она открыла дверцу, вынула блюда, а я передвинула маленький столик в тот самый угол, где беседовала с Маком-Питом. Шизуко вздернула бровки, но спорить не стала и принялась накрывать на стол. Я нашла на терминале музыкальную программу и снова выбрала пение — классический рок.