Миры Роберта Хайнлайна. Книга 15
Шрифт:
А что, если так попробовать?
— Идет, — ответила я небрежно. — Если мне будет дозволено оплатить свой счет, никаких проблем.
Вот это был удар под дых — ясно же как белый день: если я плачу за свой завтрак сама, то меня ничто с ним не связывает. Всех затрат — час на ногах от Виннипега до Ванкувера.
Увы, он взялся за мной ухаживать по истинно рыцарским канонам. И откуда он только взялся на мою голову?
Как вы думаете, что он мне ответил? «Договорились» — вот что!
Удивлению моему не было предела.
— И никаких возражений потом? Мой счет — это мой счет?
— Какие
— Меня зовут Марджори Болдуин. А вас?
— Тревор Эндрюс, Марджори. Очень приятно.
— Тревор… Хорошее имя. Так вот, Тревор: вы — подлец, мерзавец и негодяй. И поведете вы меня не в «Макдоналд», а в самый что ни на есть лучший ресторан в Беллингхеме, будете потчевать меня изысканной едой и ликерами и счет оплатите. Вот вам прекрасный шанс осуществить ваши планы. Но не думайте, что вам удастся затащить меня в постель. Нет у меня нынче настроения, ясно?
Соврала, конечно. Настроение у меня как раз было. Будь у него получше с обонянием, он бы это почувствовал. Мне-то было ясно, что он ко мне неравнодушен, мягко говоря. Мужчине трудно скрыть свои истинные чувства от искусственницы с обостренным обонянием.
Эти тонкости мне известны с момента наступления половой зрелости. Но меня никогда не оскорбляет мужское влечение. Самое большее, на что я способна, — это изредка изображать оскорбленную невинность настоящей женщины. Но поскольку я не такая уж выдающаяся актриса, занимаюсь я этим не так часто.
В пути от Виксберга до Виннипега мне было некогда даже подумать о плотских радостях. Но вот уже две ночи подряд я хорошо высыпалась, в убежище я отлично поела и вымылась, и тело мое вернулось к своему обычному состоянию. Ну и зачем же я лгала этому совершенно безопасному незнакомцу? Безопасному ли? В прямом смысле, да. Без корригирующей операции я стерильна. Никакой «насморк» мне не грозит: я иммунизирована против четырех самых распространенных венерических болезней. Еще в приюте меня научили приравнивать соитие к еде, питью, дыханию, сну, игре, разговору, заботе — тем приятным необходимостям, что украшают жизнь, не превращая ее в изнурительную нагрузку.
Я солгала ему потому лишь, что людской этикет предусматривает ложь в этом па любовного танца. А проявить честность я как-то не отваживалась.
Он лукаво усмехнулся:
— Думаете, я потрачусь впустую, да?
— Боюсь, что так. Мне очень жаль.
— Вы ошибаетесь. Видите ли, я никогда не пытаюсь силой затащить женщину в постель. Совсем наоборот. Если женщина захочет этого сама, она сумеет это показать. А если она не хочет, то и мне это не доставит никакого удовольствия. Но наверное, вам и в голову не приходит, что мне просто приятно будет завтракать с вами, смотреть на вас и не слушать всякую дребедень, которую вы говорите вслух.
— Ах дребедень? Ну тогда… пусть будет очень хороший ресторан. Пойдемте, шаттл скоро отправится.
Я была почти уверена, что таможенник ко мне привяжется.
Отнюдь. Он внимательно изучил идентификационные карточки Тревора, зарегистрировал его туристскую карточку, бросил совершенно безразличный взгляд на мой «Мастер Чардж», выданный в Сан-Хосе, и широким жестом позволил мне пройти. Я подождала Тревора за таможенным барьером, поглядывая на вывеску «УТРЕННИЙ БАР» и борясь со внезапным ощущением deja vu [27] .
27
Уже было (фр.) — термин, которым психоаналитики обозначают состояние ложной памяти.
Подойдя ко мне, Тревор улыбнулся и проговорил с оттенком шутливого упрека:
— Сударыня, если бы я раньше увидел ту «золотую» карточку, которой вы там так небрежно помахали, я бы не стал так настойчиво предлагать уплатить за завтрак. Вы, как видно, богатая наследница.
— Послушай-ка, красавчик, — отозвалась я, перейдя на «ты». — Похоже, кто-то только что сказал, что ему достаточно сидеть и глазеть на меня? Или мне послышалось? Так вот: я не прочь немного увеличить декольте. На одну пуговку, так сказать. Ну, может, на две. Но большего я тебе не позволю, понял? Даже богатые наследницы иной раз не прочь позавтракать за чужой счет.
— Прошу прощения, я не хотел…
— Ладно, хватит извиняться. Проехали. Ну, так где изысканный ресторан?
— Ну… Да… Видишь ли, Марджори, вынужден признаться, что я не так хорошо знаю Беллингхем. Может, скажешь сама, куда ты хотела бы пойти?
— Тревор, ухажер из тебя на три с минусом.
— То же самое говорит моя жена.
— Я так и думала, что ты женат. Фотографию покажешь? Погоди, я сейчас. Спрошу, где можно поесть.
Я вернулась к таможеннику и спросила у него название самого лучшего в городе ресторана. Он почесал затылок под фуражкой.
— Ну… знаете, тут не Париж как-никак.
— Уже заметила.
— И даже не Новый Орлеан. На вашем месте я бы пошел в «Хилтон».
Поблагодарив его, я вернулась к Тревору.
— Обедаем здесь, двумя этажами выше. Ну, показывай фотографию.
Он достал бумажник и вытащил оттуда фотографию.
Внимательно разглядев ее, я одобрительно присвистнула. Завидую натуральным блондинкам! Когда я была маленькая, я думала, вот буду каждый день хорошо расчесываться — и у меня будет такой цвет волос.
— Тревор, у тебя такая красотка дома, а ты флиртуешь с незнакомыми женщинами?
— Ты обиделась?
— Нет. Просто шучу. Хочу сменить тему разговора.
— Марджори, если я скажу тебе правду, ты мне не поверишь и опять будешь говорить всякую дребедень. Не сердись. Давай поднимемся в ресторан, пока там у них мартини не выдохлось.
Ленч был весьма недурен, но Тревору, увы, недостает кулинарного воображения Джорджа и умения вести себя как метрдотель. В отсутствие Джорджа это был не пир, а просто-напросто потребление пищи — обычного североамериканского набора, который одинаков в Беллингхеме и Виксберге.