Миры Роберта Хайнлайна. Книга 4
Шрифт:
Понс облегченно вздохнул.
— О, это очень просто. Когда на человека снисходит Вдохновение Небес, Лорд-Владетель запрещает кому бы то ни было другому пользоваться этим. Но такое случается редко. На моей памяти было всего дважды. Но, во всяком случае, было.
Хью не удивился, узнав, как редко случаются здесь изобретения. Эта культура была статичной, а так называемой «наукой» занимались в основном оскопленные рабы. Поскольку получение патента на новую идею целиком зависело от воли Их Превосходительства, то и инициатива в этом направлении была редка.
— Значит, вы заявите, что
Понс немного подумал и ответил:
— Вдохновение — это то, что Их Милосердие в Их Мудрости признает таковым. — Он вдруг улыбнулся. — На мой взгляд, все, что переполняет закрома семьи бычками, является Вдохновением. Проблема в том, чтобы Владетель думал так же. Но это можно устроить. Продолжайте.
— Хью, — сказал Джо, — охраняться должны будут не только игральные карты, но и игры вообще.
— Конечно. Если не будут покупать карты Их Милости, то пусть и не играют в них вовсе. Разумеется, трудно гарантировать, что кто-нибудь не попытается подделать колоду карт, но монополия сделает это противозаконным.
— Необходимо будет пресекать не только подделку наших карт, но и появление любой другой их разновидности. Ведь в бридж, например, можно играть картами, на которых проставлены одни номера.
— Да, — отозвался Хью. — Джо, у нас в убежище где-то была коробка со скрэбблом…
— Она здесь. Ученые Понса спасли все, Хью. Я понимаю, к чему ты клонишь, но здесь не смогут играть в скрэббл, потому что никто не знает английского.
— А что мешает нам изобрести скрэббл заново — но уже на Языке? Стоит мне только посадить мой штат за частотное исследование Языка, и я очень скоро смогу изготовить скрэббл — и доску, и фишки, и правила, но уже на Языке.
— Что такое, во имя Дяди, ваш скрэббл?
— Игра, Понс. Очень хорошая. Но главное то, что за нее можно просить гораздо больше, чем за колоду карт. И это еще не все, — сказал Хью. Он начал загибать пальцы: — Парчизи, монополия, бэкгэммон, старушка — для детей — ее можно назвать как-нибудь иначе, домино, анаграммы, разные джиг-со… Вы когда-нибудь видели их?
— Нет.
— Они годятся для любого возраста, бывают самых разных степеней сложности. Жестянщик. Кости. Существует множество игр с костями. Джо, здесь есть казино?
— Своего рода. Есть места для игр, и многие играют дома.
— Рулетки?
— Не думаю.
— Тогда страшно подумать, что мы можем сделать. Понс, складывается впечатление, что отныне вы все ночи будете проводить, подсчитывая барыши.
— Для этого есть слуги. Я только хотел бы знать, о чем вы говорите. Будет ли позволено спросить?
— Простите, сэр. Джо и я говорили о древних играх… и не только об играх, но и о всякого рода развлечениях, которые раньше были в большом ходу, а сейчас оказались забыты. Так я, по крайней мере, думаю. А ты, Джо?
— Единственная игра, которую я встречал здесь, — это шахматы.
— Не удивительно, что они сохранились. Понс, дело в том, что любая из этих игр может приносить деньги. Конечно, у вас есть игры. Но эти будут экзотическим новшеством, хотя они и очень старые. Пинг-понг… Стрельба из лука! Джо, у них есть все это?
— Нет.
— Бильярд… Ладно, хватит. Мы и так уже перечислили
— Что? Ерунда. Я не верю в чудеса.
— А вам и не надо верить. Смотрите сами: нас обнаружили на земле, принадлежащей лично Владетелю, — а нашли нас вы, Лорд-Хранитель этой земли. Разве это не выглядит так, будто сам Дядя хотел, чтобы о нашем существовании стало известно Владетелю? И чтобы вы, как Лорд-Хранитель, сохранили найденное имущество и достойно им распорядились?
Понс улыбнулся.
— Могут найтись охотники оспорить такое толкование событий. Но ведь не вскипятишь воды, не истопив печку, как говорила моя тетушка. — Он встал. — Хью, я хочу посмотреть на этот самый скрэббл. И как можно скорее. Джо, мы выберем время, чтобы ты объяснил нам все остальное. Мы отпускаем вас обоих. Все.
Киска уже спала, когда вернулся Хью. В кулачке у нее была зажата записка.
«Милый, как чудесно было увидеть тебя! Жду не дождусь, когда же Их Милость снова позовет нас играть в бридж! Он просто душка! Пусть даже и проявил недомыслие кое в чем. Но он исправил свою ошибку, а это черта настоящего джентельмена.
Я так возбуждена тем, что повидалась с тобой, что едва могу писать. А ведь Киска ждет записку, чтобы отнести ее тебе.
Близнецы посылают тебе свои слюнявые поцелуи. Люблю, люблю, люблю!
Хью читал записку Барбары со смешанным чувством. Он разделял ее радость по поводу встречи, хотя она и была довольно непродолжительной, и тоже с нетерпением ждал того времени, когда Понс для своего удовольствия позволит им побыть вместе. Что же касается всего остального… Лучше постараться вытащить ее отсюда до того, как она начнет мыслить категориями обыкновенной прислуги. Конечно, в какой-то степени Понс был джентльменом. Он сознавал свои обязанности, был великодушен и щедр по отношению к своим подданным. В общем, джентльмен по меркам этой эпохи.
Но он же был и проклятым сукиным сыном! И Барбаре не следовало бы недооценивать его.
Он должен освободить ее.
Но как?
Хью улегся в постель.
Промаявшись около часа, он поднялся, перебрался в гостиную и встал у окна. За темным покровом ночи он различил еще более темные очертания гор.
Где-то там жили свободные люди.
Он мог разбить окно и уйти в горы, затеряться там до рассвета и заняться поиском этих людей. Ему даже не потребовалось бы разбивать окно — можно было просто проскользнуть мимо дремлющего привратника или воспользоваться данной ему властью, олицетворяемой хлыстом, и пройти, невзирая на стражу. Никаких особых мер, чтобы помешать слугам удрать, не предпринималось. Стража содержалась, скорее всего, для того, чтобы предотвратить проникновение извне. Большинство слуг и не подумало бы бежать. Единственная серьезная опасность, которая подстерегала его, — это собаки.