Миры Роберта Шекли. Книга 4
Шрифт:
Сначала все это, включая собственное небытие, развеселило его, как может развеселить полет вниз по лыжне длиной в миллион миль. Но потом ему стало страшно. Скорость убивает, не так ли? А когда убивают ничто, остается взамен двойное ничто, или просто ничто, - положение поистине гибельное.
Кромптон толком не знал, как выбраться из него, и решил воплотиться и тем самым создать различия.
Облекшись телом, он почувствовал себя гораздо увереннее. Но ему совсем не улыбалось висеть в полном ничто единственным плотным телом - тут не очень-то пофункционируешь!
– и тогда по возможности быстро и аккуратно он создал Землю, остановился, посмотрел на плоды труда своего и убедился, что допустил досадную ошибку: все побережье Северной Америки получилось у него вздутым и неправильным, а дубы почему-то напоминали карликовые мандарины. Было еще много всяческих аномалий, и не все их можно было извинить неопытностью. Кромптон надеялся, что у него еще будет время вернуться к ним.
Затем он задумался, что же делать дальше. Он не мог вспомнить, а может, никогда и не знал, и поэтому набросал местечко, где мог бы подождать дальнейшего развития событий: Мейплвуд, Нью-Джерси, 1944 год. В данный момент это был единственный город на Земле, и Кромптон наладил в нем такую справедливую и спокойную жизнь, которую не могли забыть призрачные исторические анналы штата. Золотой век мог бы длиться бесконечно, но однажды в золотое октябрьское утро его прервал зловещий грохот с запада, и, когда Кромптон вышел из своего президентского дворца, построенного в стиле ранчо, он увидел колонну бронетанковых войск, продвигавшуюся по южной Оранж-авеню. На переднем танке восседал фельдмаршал Эрвин Роммель. Рядом с ним, очень довольный собой, стоял Дэниэл Стэк.
Тогда Кромптон вспомнил, что должна произойти битва не на жизнь, а на смерть путем имитации. Он, оказывается, зря терял время, пока холерик Стэк постигал науку захвата власти.
Хотя игра была для Кромптона в новинку, он сразу ухватился за первые попавшиеся образы и умудрился вызвать в воображении пятьдесят швейцарских гвардейцев, вооруженных пиками, команду викингов-берсерков и подразделение венгерской нерегулярной кавалерии под предводительством Фон Зуппе. Эти силы удерживали подходы к Спрингфилд-авеню, а Кромптон тем временем успел спастись бегством на юг и по пути имитировал новую территорию.
Стэк преследует его аж до самой Гуадаррамы со всей, черт бы ее побрал, Великой армией республиканцев и многочисленными отрядами гурков [Воинственный народ, проживающий в горах Непала.], буров и албанцев. Стэк собирает большие силы, но он не может объединить их, его войска охватывает паника, когда классическое поле боя на глазах превращается в глубокие овраги и необозримые долины. Тогда Стэк вводит в бой подкрепление - мембрильских апачей и царя Атауальпа [Последний король инков в Перу (1525 - 1533).] с его безликими инками, а также парочку зулусских бесенят. Как и следовало ожидать, вся эта стреляющая катавасия расползается, расплывается в фокусе и тает, быстро превращаясь в пустую иллюзию, и Лумис, оказавшийся не таким уж мягкотелым, использует предоставившуюся возможность и бросает в битву вооруженных пиками гашишников и малайских амоков - удивительно воинственный поступок для такого миролюбивого человека.
Между тем Кромптон тоже собирает армию и спускается с Голубых холмов с десятью эскадронами "круглоголовых" Кромвеля, чтобы показать, что он шутить не намерен. В поддержку ему выступает великий Густав Адольф, возглавивший потерянный легион Вара [Густав II (1594 - 1632) - король Швеции, великий полководец; Вар Публий Квинтилий (ок. 53 до н.э.
– 9 н.э.) - римский полководец. Восставшие германские племена заманили его войско в Тевтобургский лес, где оно и сгинуло.]. Стэк поспешно противопоставляет им Золотую Орду, но варяги Кромптона охватывают ее с флангов и обстреливают продольным огнем из шеренг, пока Стэк не поражает всех берсерков бубонной чумой, которую распространяют среди них гигантские красные пауки во главе с Субмаринером.
Как и всех усилий Стэка, этого изобретения хватает ненадолго, швы начинают расползаться, и кто бы, вы думали, вступает в битву? Сам Финч с царем Ашокой и войском из бодхисатв, арахантов и пратиека-будд [Ашока - древнеиндийский правитель III в, до н.э.; пратиека-будда - достигший нирваны, но, в отличие от бодхисатв, не возвращающийся на землю для просвещения людей.]. Их сметают почти мгновенно, но Лумису хватает времени, чтобы превратиться в Оуэна Глендоуэра [Глендоуэр Оуэн (1359 - 1416) - вождь восставших крестьян в Уэльсе.] и смыться в горы Уэльса, где к нему присоединяются "Крейзи Хорc" ["Креиз и Хорс" - кабаре в Париже.] и индейское племя сиу.
Кромптон воспользовался минутным замешательством и переместился в траншеи у Ричмонда, где Грант [Грант Улисс Симпсон (1822 - 1885) - главнокомандующий войсками Севера в Гражданской войне в США 1861 - 1865 гг.] остановил противника, а Шерман [Шерман Уильям (1820 - 1891) - американский генерал северян. В Гражданскую войну вывел свою армию в тыл южанам, чем предопределил их поражение.] раздолбал его, и все, что осталось на долю Джебу Стюарту [Стюарт Джеймс (1833 - 1864) - командир кавалерийского корпуса южан. Покончил с собой под Ричмондом, видя безнадежное положение своего войска.], это стать эскадроном П-51, чтобы отсрочить падение Минандао [Остров на юге Филиппинского архипелага, бывшая колония США.], тем самым позволив Стэку сотворить Дьенбьенфу [Город и уезд во Вьетнаме, где в 1954 г, вьетнамцы одержали окончательную победу над французскими войсками.] (неудачный ход), а потом Мадагаскар (еще более неудачный). Стэк явно выдохся. Слышно было, как он, крепко зажатый, бормотал:
– Я Фрейд, а этот день - начало Юнга и Адлера [Адлер Альфред (1870 - 1937) - австрийский врач-психиатр и психолог, ученик Фрейда; основатель направления "индивидуальной психологии".], Адлера...
И Кромптон вдруг остается совсем один. Слезы застревают у него в горле, он взирает на кровавую бойню и замечает, как сам он меняется, меняется, меняется, превращаясь в безжалостного убийцу, рыдающего пивом, которое заливает весь его шотландский костюм.
А потом Кромптон умер, и было новое время и новый человек. Этот человек открыл глаза, потянулся и зевнул, с удовольствием ощущая свет и цвет. Прежнее владение Элистера Кромптона, в котором временно обитали Эдгар Лумис, Дэн Стэк и Картон Финч, это тело поднялось и нашло, что жизнь хороша. Теперь, как и все другие люди, он станет многогранным и непредсказуемым, будет поступать, как захочет его левая нога, и никакой упрощенности, никаких стереотипов. Теперь он будет искать любви, секса, денег, и. Боже мой, у него еще останется время на множество разных хобби.
Но чем заняться прежде всего? Что, если деньгами и Богом, а любовь пусть приходит сама? Или любовью и деньгами, а Бога оставить на потом?
Он задумался. В голову ничего путного не приходило. Он лишь понял, что его ждет немало дел и что есть множество причин как для того, чтобы переделать их все, так и для того, чтобы не делать ни одного.
Сидел и думал новый человек. И вдруг дурное предчувствие охватило его, и он сказал:
– Эй, ребята, вы еще здесь? Боюсь, из этого все равно ничего не выйдет.
Билет на планету Транай
В один прекрасный июньский день высокий, худощавый, серьезного вида, скромно одетый молодой человек вошел в контору Межзвездного Бюро Путешествий. Он равнодушно прошел мимо яркого плаката, изображающего Праздник урожая на Марсе. Громадное фотопанно танцующих лесов на Триганиуме не привлекло его взгляда. Он оставил без внимания и несколько двусмысленную картину обряда рассвета на планете Опиукус-II и подошел к столу агента.
— Я хотел бы заказать билет на планету Транай, — сказал молодой человек.